20 февраля в информационном агентстве «ГолосUA» состоялась пресс-конференция на тему: «Будущее ВПК и военно-промышленного суверенитета Украины».
В пресс-конференции участвовали: Петр Симоненко — лидер Компартии Украины; Евгений Филиндаш— директор Центра социальной аналитики; Олег Ногинский — председатель правления Ассоциации «Поставщики Таможенного союза»; Ростислав Ищенко — председатель «Центра системного анализа и прогнозирования».
Модератор — журналист Ольга Смалюхивская.
Ольга Смалюхівська: Колеги, доброго вам дня! Вітаю вас у прес-центрі інформаційної агенції «ГолосUA». Сьогодні говоритимемо на досить важливу стратегічну тему. Розмова буде про майбутнє військово-промислового комплексу України. І своїми думками з цього приводу з нами сьогодні поділяться політики та експерти. Хочу вам представити наших гостей. Насамперед це Петро Миколайович Симоненко — лідер Комуністичної партії України, а також: Євген Філіндаш — директор Центру соціальної аналітики; Олег Ногінський — голова правління Асоціації «Постачальники Митного союзу»; Ростислав Іщенко — голова центра системного аналізу та прогнозування.
Оскільки Петро Миколайович сидить ближче до мене, думаю, маю право та можливість задати перше запитання вам. Петре Миколайовичу, пройшло вже двадцять років незалежності — як за цей час і що змінилося у військово-промисловому комплексі України? Як ви взагалі в цілому оцінюєте на сьогоднішній день потенціал нашої країни в цій сфері? Що ми здобули, а що навпаки втратили? Будь ласка.
Петро Симоненко: Уважаемые коллеги, приветствуя вас сегодня, хотел бы сказать, почему я дал согласие на участие в этой пресс-конференции. Я считаю, что сегодня нужно очень серьезно вести разговор о судьбе военно-промышленного комплекса Украины, потому что это последний по сути дела системный, если мы говоримо о комплексах, и тот, который дает возможность очень оперативно и перспективно решать многие вопросы.
О чем в принципе мы должны сегодня вести разговор? Товарищи, мы должны вести разговор о том, что после разрушения Советского Союза Украина получила от Советского Союза военно-промышленный комплекс второй по мощности и по силе. Такой комплекс, который действительно очень многое дает и по сегодняшний день экономике Украины.
Второе. Мы должны понимать, что собой представляет этот комплекс. Это 3594 предприятия, которые входили в военно-промышленный комплекс, где работало три миллиона человек. Вот мы должны сегодня понимать и то, что чисто военным производством было занято семьсот предприятий. Понятно, что гражданской техники практически никакой по номенклатуре они не выпускали, только оборонную технику. В том числе 205 производственных объединений. Это все то, что соединяло науку с реальным производством. То есть, вы видите, какие колоссальные масштабы.
Говоря об этих колоссальных масштабах, что они дают сегодня Украине, давайте с вами не забывать, что в 2004-2008 годах наша страна по экспорту оружия и иного вооружения занимала девятое место в мире. Вы представляете, какие объемы реализации?! А вот в прошлом году объемы реализации этой продукции дошли до одного миллиарда долларов. Но в прошлом году Украина уже занимала, по мнению, скажем, определенных кругов, кто занимается анализом ВПК, занимала двенадцатое место в мировом рейтинге экспортеров оружия.
Говоря о судьбе, вернее, о значении этого производства для Украины, мы с вами должны понимать, и мы, как политики должны к этому относиться, что ведь это не только цифры заводов и количества работающих там людей, это наиболее квалифицированная рабочая сила. И вы хорошо знаете, что на предприятия оборонного комплекса производится специальный отбор по уровню профессиональной подготовки рабочих, инженеров. Технические кадры туда направлялись после специальной подготовки и естественно, там очень серьезный был отбор кадров.
Военно-промышленный комплекс был передовым в части технологий и научных разработок, и научный комплекс давал возможность естественно прогрессивные идеи реализовать. И это действительно осуществлялось в тот период, когда мы говорим об этой мощи, произошло становление этого оборонного комплекса, реализовать и в производстве гражданкой продукции те или иные разработки.
Далее, я хотел бы, чтобы мы с вами понимали, что такое оборонный комплекс Украины, и ее военно-промышленный комплекс, то есть предприятия. Посмотрите, ведь практически основные военные корабли строились в Николаеве. И мы должны были бы гордиться, что «Варяг» — крупнейший лайнер, который китайцы используют уже как военный корабль после того, как купили у нас как груду металлолома, сделали там музей, а теперь оснастили его, и обладают самым крупным кораблем. Это говорит об очень многом.
И то, что у нас происходит, коль мы говорим сейчас о судьбе и перспективе нашего военно-промышленного комплекса, давайте вместе поговорим о тревоге коммунистов. И я убежден, что эксперты и наши коллеги более объективно, естественно уже оперируя теми или иными цифрами, покажут, что на их взгляд сегодня должно беспокоить.
Посмотрите, если говорить о нашем военно-промышленном комплексе, то по военно-морским силам я вам могу сказать, что сегодня в Николаеве добиваются предприятия и «Завод имени 61 Коммунара», и «Океан». И не будет у нас возможности практически строить военные корабли. А Украина и не строит сегодня их. Далее, когда мы говорим с вами об авиастроении, то кто сегодня скажет, что наши авиазаводы, тот же «Антонова», и тот же Харьковский завод работают, чтобы развиваться? Понятно, что не работают.
Когда говорим о бронетехнике, известный наш завод имени Малышева, ну, если один-два танка там покупают, а то вообще были года, когда вообще не покупали ни одной единицы боевой техники для украинской армии. Безусловно, во многом судьба и этого завода зависит от того, как внешний рынок даст возможность реализовать его потенциал.
Далее, если мы говорим сегодня с вами о радиоэлектронике, ведь вы (журналисты) прекрасно знаете, что у нас практически весь этот комплекс радиоэлектроники по Украине уничтожен. А если какие предприятия и работают, то ничего не работают по профилю. Кстати говоря, в качестве подтверждения могу тут много говорить и наводить примеров, и один из них связан с Одесским предприятием. Я был на этом заводе. И руководитель завода спрашивает меня: «Объясните мне, пожалуйста, вы как политик, что происходит? Почему Министерству обороны не нужны наши системы обеспечения связи?» Имею в виду оборудование для подразделений армии, начиная от взвода и заканчивая штабами по управлению, допустим, полками, бригадами, дивизиями и так далее. Почему, говорит, не нужны — все сертифицировано, все подготовлено. Но никто ничего не заказывает, и естественно они не могут реализовать тот потенциал, который мы имеем.
Товарищи, то есть этим я хочу подчеркнуть, что потенциал в Украине огромный. Ясно, что он сегодня на восемьдесят процентов его основные фонды в изношенном состоянии, и это очень опасно. Ясно, что очень много ученых ушло уже из этой сферы. Возьмите только один «Южмаш», где было до пятидесяти тысяч работающих, сегодня осталась только четверть от этого комплекса. Ну, и последнее событие, когда упала ракета «Зенит». Ясно, что это вызывает тревогу, в каком состоянии сегодня находится это крупнейшее объединение, и что они сделают для Украины в ближайшее время.
И еще один вопрос, который нас волнует, если мы говорим о будущем. Сегодня военно-промышленному комплексу нужен государственный оборонный заказ. И государственный оборонный заказ даст возможность выходить тогда, скажем так, выходить на конкретные решения по финансированию отдельных программ, и даст возможность уберечь это производство.
Второе, нужно обязательно решить вопрос по интеграции. Я веду разговор как человек, который последовательно отстаивает свои позиции, это интеграция в Таможенный союз и Евразийское экономическое пространство. Вам здесь понятно, что если мы говорим о нашем оборонно-промышленном комплексе, то без той программы, которая сегодня осуществляется по перевооружению российской армии, без возможности получить сегодня очень серьезные инвестиции на выполнение этих программ, нам не обойтись. А вы знаете, что Российская Федерация сегодня занимается очень серьезно переоснащением своих вооруженных сил. Без этого, безусловно, украинский потенциал будет и далее приходить в упадок. А это очень опасно.
Далее, говоря об интеграции, мы должны сегодня понимать, что каждое необдуманное решение, а это политические решения о той же евроинтеграции, приведут к тому, что наши заводы этой сферы автоматически будут уничтожаться и ничего мы с ними не сделаем. Система мер, которая характерна для Европы, для натовской системы одна, для Украины совершенно другая. И, естественно, технику даже для перевооружения украинской армии оттуда с Запада предоставлять, а не использовать украинскую. Таким образом, как вы видите, все зависит от того, какую политику будут проводить в Украине, как внутреннюю, так и внешнюю, и от этого будет зависеть и судьба нашего военно-промышленного комплекса. Я сегодня вынужден говорить с большой тревогой, что судьба этого комплекса под большой угрозой.
Ольга Смалюхівська: Пане Євгене, долучайтеся до розмови. От Петро Миколайович згадав тему з ракетою «Зеніт». Як ви думаєте, чи не свідчення це того, що наш науково-кадровий потенціал втрачається? Можливо, він уже втрачений, тому що такі випадки вже траплялися, і в принципі цей не перший і, напевно, не останній. Це перший момент. І Петро Миколайович говорив, що в принципі підходи держави до сфери ВПК не такі, які б мали бути. Як ви гадаєте, якщо держава все-таки не почне по-іншому до цієї сфери ставитися, що нас чекає у майбутньому? Будь ласка.
Євген Філіндаш: Добрый день, уважаемые коллеги! Да, ситуация с «Зенитом» очень показательная. Потому что даже те ракеты и другие образцы военной техники, или сделанные на основе военной, как ракета «Зенит», те образцы техники, которые были разработаны и выпускались еще с советских времен на украинских предприятиях, уже начинают давать сбои. Начинаются проблемы с их выпуском, с их эксплуатацией и так далее.
То есть, речь уже не идет о том, чтобы выпускать с нуля новые образцы военной техники и военного вооружения, а речь идет уже о том, что наш военно-промышленный комплекс с большими проблемами справляется с выпуском техники и вооружений, которым десятки лет. Которая уже, казалось бы, давно освоена и проблем быть не должно. И это закономерное явление. Почему? Потому что средний возраст, прежде всего инженерных кадров, и других кадров, которые остались работать на предприятиях военно-промышленного комплекса, уже пенсионный или предпенсионный.
То есть за двадцать лет образовался провал в кадровом потенциале для военно-промышленного комплекса. И провал по понятным причинам, потому что финансирование низкое, зарплаты низкие, в девяностых годах провели массовое сокращение на предприятиях. И после тех людей, которые ушли на пенсию, или сейчас уходят, образовался провал, когда нет просто физически специалистов, их не готовили все эти годы, которые были бы способны справляться с этой военной техникой. А современная военная техника достаточно сложная. И поэтому сейчас мы «проедаем» и в масштабах страны в целом, и в частности, если брать военно-промышленный комплекс, остатки советского наследия.
По оценках фактически всех экспертов, большая часть экспорта вооружения, благодаря которому еще хоть как-то поддерживается на плову наш ВПК, это вооружение из советских запасов. Или модели техники, которые были освоены в советское время.
Петро Симоненко: До 80% это все составляет.
Євген Філіндаш: То есть еще запасы, накопленные в Советской армии, распродавались и до их сир пор распродаются, и образцы продукции, которые выпускались тогда, и «Зенит» тому наглядный пример. Это еще советская разработка, но кардинально ничего не выпускается. И если не будет прорыва в этой сфере, кардинального изменения государственной политики, то и не будет выпускаться ничего. Почему? Потому что выгодна разработка новых образцов военной техники и вооружения только в том случае, если на нее будет массовый спрос. То есть разработка ее окупится только в случае, если будут массовые поставки такой техники навооружение.
Украинская армия, как все знают, кто мало-мальски знаком с предметом, не способна и не имеет средств, чтобы покупать такую даже украинскую современную технику. Да, есть там за все время нашей независимости несколько десятков новых и модернизированных танков «Булат» и «Оплот», которые поставили в нашу армию, и которую мы иногда видим на парадах. И все. По остальным видам вооружения ситуация мало чем отличается. Поэтому путь один — или резко наращивать военный бюджет страны, даже не в разы, а наверное, на порядок для того, чтобы было выгодно производить и разрабатывать новые образцы военной техники.
Может ли наша страна позволить себе сейчас на порядок повышать военный бюджет? Думаю, ответ очевиден. Такое нереально по многим причинам. Или нужно идти на сотрудничество, на совместные программы с другими странами, и благодаря таким совместным разработкам продвигать также на внешние рынки, на экспорт образцы этих вооружений и техники. Мы знаем, что предпринимались попытки идти разными векторами за годы независимости, чтобы разрабатывать совместные проекты по производству военной техники для вооружения.
Мы в общем-то все знаем, что предпринималась попытка с западными партнерами реализовать проект строительства Ан-70, одного из самых перспективных и передовых наших наукоемких проектов, но эта попытка так ничем и не закончилась. И сейчас, если все-таки Ан-70 все-таки сможет серийно выпускаться, то лишь благодаря договоренностям с Российской Федерации.
Мы видим, что вследствие политических метаний, которые в нашей стране происходили, Россия берет постепенно курс на замещение продукции украинских производителей подобными своими предприятиями. То есть, то, что может российская промышленность выпускать самостоятельно без участия украинских партнеров, особенно такой курс был взят в годы правления Ющенко, то они так и делают.
К счастью, существует еще ряд серьезных разработок нашей продукции, которые Россия не может заместить, и если мы нормально поставим вопрос сотрудничества с Российской Федерацией, такое сотрудничество и в таком производстве в дальнейшем будет осуществляться. Это вертолетные двигатели, авиационные двигатели, которые выпускает «Мотор-Сич», те же самолеты «Ан» наши, целая линейка самолетов, и ряд других предприятий.
Поэтому, завершая свое выступление, исходя из реалий состояния украинского военно-промышленного комплекса, исходя из опыта других постсоветских стран… В частности, наглядный пример Грузия, на которую очень многие с восторгом ориентировались, и которая с 2004 года, как известно, является кандидатом в НАТО, и полностью перевела всю свою армию при Саакашвили, и все военное сотрудничество в сферу сотрудничества с НАТО, и теперь мы видим, чем это закончилось для нее во время осетинского конфликта, и как это продолжается сейчас. То есть там ничего своего не производится, все закупается на Западе. И если мы хотим пойти путем сохранения своего военно-промышленного суверенитета, и сохранить развитие своего военно-промышленного комплекса, то нам нужно искать другие пути, чем те, которым, к сожалению, все эти годы Украина следовала. Спасибо.
Ольга Смалюхівська: Дякую вам дуже. Пане Олеже, долучайтеся до розмови. От власне вашу експертну думку хотілося б почути. Як ви взагалі вважаєте, які ринки для України сьогодні можна вважати перспективними? Куди нашій країні все-таки слід рухатися? І де для України насамперед вигода, де її шукати? І ще один момент. Як вважаєте, з якою продукцією наша країна може конкурувати зі світовими виробниками зброї та техніки? Тому що в «Укрспецекспорті», наприклад, говорять, що у нас виробляються дуже хороші двигуни для танків, і що в цьому виробництві ми можемо бути реально конкурентними серед інших країн. В чому ще? Будь ласка.
Олег Ногінський: Вы знаете, во-первых, хотелось бы сказать, что основным на сегодняшний день потребителем вооружения, производимого в Украине, как были так и остаются все-таки страны Таможенного союза, или в данном случае, Российская Федерация. Объем бюджета военного финансирования в РФ на этот год заложен порядка трех триллионов рублей. Наша страна не может себе сегодня позволить даже относительно сопоставимые с этими цифрами расходы.
Во-вторых, любое производство вооружения, естественно, требует нахождение рынка заказчиков. То есть классическим рынком как раз для Украины является рынок Таможенного союза. Почему? Потому что вся система ВПК нашей страны входила в единую цепочку с Российской Федерацией, в единую цепочку Советской армии. Никаких особо новых образцов за время, прошедшее с момента разделения Советского Союза, в Украине изобретено не было.
Даже тот самый перспективный Ан-70, это проект, который был заложен еще в 1986 году. И был выпущен один-единственный образец за всю историю в 2003 году, но Украина даже не в состоянии оплатить и профинансировать полноценное проведение сертификации испытания данного самолета. Естественно, зарубежные партнеры будут приобретать только технику, которая уже достаточно долго эксплуатируется, проходит обкатку и известны результаты ее применения. На сегодняшний день наша страна ничем новым из техники похвастаться не может. Мы продаем практически производство еще старого Советского Союза. Это, во-первых.
Во-вторых, не имея нормального полноценного заказчика, который бы изначально был рассчитан на эту технику, мы не получим производство внутри страны. На сегодняшний день, 24 декабря в России в евразийской экономической комиссии было принято знаковое решение о том, что все производители стран — членов Таможенного союза имеют равный с российскими предприятиями доступ к оборонному заказу Российской Федерации. Это говорит о том, что теперь как белорусские, так и казахские предприятия имеют право участвовать во всех тендерах и заказах для российской армии. Украина на сегодняшний день не имеет такой возможности участвовать в данных тендерах.
И если вернуться к судостроению, то после 2011 года загрузка российских судостроительных заводов составляет от 110 до 70 процентов. То есть они практически работают в режиме Советского Союза. Украинские предприятия в этом проекте на сегодняшний день не участвуют. И последний пример, вопиющий, на одном из николаевских заводов было заказано строительство корабля российской компанией. В процессе его строительства для монтажа на данном корабле, естественно, планировался ввоз на территорию Украины различного оборудования, как производства российских компаний, так и производства европейских компаний. В итоге, столкнувшись с нашей системой налогообложения, таможенных пошлин и сборов, которые возникают при этом процессе, российская сторона приняла решение забрать корпус из Украины и достраивать его в Новороссийске. Фактически для завода это был один из немногих заказов, который бы сегодня позволил ему выжить. Что они будут делать дальше, не понятно.
Поэтому весь наш военно-промышленный комплекс на сегодня фактически идет к угасанию. Тот же Ан-70, который на 2004-2006 годы был признан лучшей проектной разработкой в мире, был торжественно передан во времена правления нашего президента, всего его чертежи и разработки Евросоюзу, поскольку Европейский Союз обещал, что они будут брать данный самолет на вооружение для европейской армии. После того как два года его якобы исследовали, было сообщено, что самолет прекрасный, но изготавливать мы его будем сами на своих предприятиях. Не ваш, конечно, самолет, но скорее всего после того как они два года изучали чертежи, наверное, очень-очень похожий.
То есть, ни одно из предприятий военно-промышленного комплекса бывшего блока СЭВ на сегодняшний день, а также республик бывшего Советского Союза, вошедших в Евросоюз, либо находящихся в режиме его сателлитов, на сегодняшний день не работает. Можно посмотреть, что случилось с чехословацкими заводами, можно посмотреть, что случилось в Прибалтике с заводами по электронике, они полностью разрушены, и никакого производства либо участия наших производителей в военно-промышленном комплексе стран НАТО не присутствует. К сожалению, вот такие перспективы.
Отсюда вывод, единственный рынок, который потенциально у нас еще есть, потенциального стратегического, скажем так, заказчика, это рынок России с его объемом, порядка трех триллионов рублей в год, и этот объем планируется наращивать. А без рынка стратегического заказчика нет еще ни одной страны в мире, которая бы производила оружие исключительно на экспорт. Таких просто нет. В первую очередь оно производится под стратегического заказчика, или в свою страну за свой бюджет, а дальше эти образцы уже реализуются третьим странам. Вот и все.
Ольга Смалюхівська: Дякую дуже. Пане Ростиславе, долучайтеся до розмови. До вас запитання наступного характеру. В принципі сфера торгівлі зброєю, скажімо, трохи утаємничена. Про те, що в цій сфері багато корупції, не говорить тільки лінивий. Навіть якщо пригадати останній скандал, який виник з нашими посадовцями в Казахстані, коли двох українських високопосадовців із «Укрспецекспорту» затримали за нібито дачу хабара. Як от ви, як експерт можете сказати, чому ця сфера настільки вражена корупцією?
Ростислав Іщенко: Ну, если коротко, так везде, где присутствуют тайны, там присутствует простор для коррупции. А ВПК — это всегда военная тайна, и ее операции всегда закрыты, поэтому, естественно, там всегда можно найти, скажем, повод, возможности, даже желание поработать не только на страну, но и на себя.
Что же касается ситуации с украинским военно-промышленным комплексом, то я думаю, что несмотря на все печальные размышления и факты, которые здесь были приведены, тем не менее, все-таки, мне кажется, что мы страдаем неоправданным оптимизмом. Потому что лечить больного можно только тогда, когда им занимается терапевт или хирург, но когда его уже готовят к патологоанатому, то как правило это уже не лечение. И нынешнее состояние украинского ВПК, прямо скажем, уже даже не полумертвое, а приближающееся к похолоданию, к трупному окоченению. И это вызвано объективными причинами.
Как здесь было правильно сказано, в первую очередь, военно-промышленный комплекс любой страны ориентирован на потребности собственной армии. Давайте оттолкнемся от потребностей украинской армии. Начнем с того, что армии как таковой у нас по сути нет, потому что определенное количество генералов, и даже определенное количество солдат, это еще не армия. Армия — это четкое понимание политическим руководством страны задач, стоящих перед вооруженными силами, это планы, разработанные Генштабом, и под эти планы определенные системы вооружения, которые необходимы армии.
Например, здесь упоминался Китай, так вот примерно до начала двухтысячных годов китайская армия была преимущественно сухопутной и ориентировалась на охрану своей территории, на оборону своей территории. С начала двухтысячных Китай стал одной из крупнейших мировых промышленных держав, началась экономическая экспансия Китая, понадобилась ее поддержка военно-политическая, и соответственно китайский ВПК начал переориентироваться на производство океанского флота и мощной авиации. Тоже понятно почему. Потому что Азиатско-тихоокеанский регион, где в первую очередь лежат китайские экономические интересы, это регион, доминирование в котором можно обеспечить только при помощи мощного военно-морского флота и соответствующих авиационных группировок.
Значит, соответственно была поставлена задача и соответственно начал работать в этом направлении военно-промышленный комплекс. Почему, кстати, и стали закупать авианосные корабли, в том числе и украинской разработки, на которых они будут теперь выпускать свои. У украинской армии нет никаких оперативных планов, нет вообще понимания, зачем она нужна, от кого она собирается защищаться и на кого она собирается нападать. И как было правильно сказано, все танки, которые покупались для украинской армии, а, по-моему, кроме танков там вообще уже ничего не покупалось, закупались только потому, что Украина собиралась принимать участие в нескольких подряд тендерах на поставку бронетехники. И одним из условий допуска к этим тендерам было наличие соответствующей бронетехники на вооружении своей армии.
Вот соответственно, если минимальное количество танков, которые должны были находиться на вооружении армии для того, чтобы быть допущенными к тендеру, было десять штук, так вот десять штук и закупили, и больше ничего закупать не стали. Это первый момент. То есть внутреннего заказа нет, и в нынешних политических реалиях быть просто не может.
Что касается вообще объема украинского ВПК. На территории Украины было сосредоточено от сорока процентов союзного военно-промышленного комплекса, и если считать с предприятиями и с продукцией двойного назначения, до шестидесяти процентов. Понятно, что оснащение и вооружение почти двухмиллионной армии Советского Союза, перед которой стояли глобальные стратегические задачи, это не то же самое, что оснащение и вооружение стотысячной украинской армии. Такое количество предприятий для нее просто не нужно.
Более того, огромная номенклатура продукции, которая производится на наших предприятиях, не нужна украинским вооруженным силам. Например, украинским вооруженным силам не нужны океанские корабли, украинским вооруженным силам не нужны баллистические ракеты. И это только два примера наиболее высокотехнологичной продукции, которая производилась украинским ВПК, и которая просто не нужна украинской армии. И даже военно-транспортные самолеты в том количестве, в котором их способна производить украинская промышленность, украинской армии не нужны, у нее нет таких задач, которые бы обслуживались таким авиационным парком.
Следовательно, мы можем рассчитывать только на внешние оборонные заказы для того, чтобы поддерживать свой военно-промышленный комплекс в том состоянии, в котором он нам достался от Советского Союза. Или восстановить его в то же состояние. Как уже здесь говорилось, это практически только российский рынок. Потому то если мы говорим о странах Таможенного союза, то мы понимаем, что закупки это в основном российские. Переориентироваться на американские или на европейские рынки мы в любом случае не можем, там действуют совершенно иные стандарты, натовские. Если мы начнем на них переходить, это означает просто уничтожить наши предприятия, и построить новые под другие стандарты. Потому что при всем том, что, допустим, автомат Калашникова до сих пор считается лучшим в мире стрелковым оружием, но перевести его на натовские стандарты невозможно, надо выпускать новое оружие.
Более того, даже если его перевести, его никто покупать не будет. И украинские танки никто не будет покупать ни в Европе, ни в Соединенных Штатах, там есть «Абрамс», там есть «Леопард-2». Не нужны там просто украинские. Точно так же и украинские самолеты никто не будет покупать, там есть свои предприятия, которые необходимо загружать. Поэтому, кстати, несмотря на то, что там чехи вступили в блок НАТО и перевели свою армию на натовские стандарты, их предприятия оказались незагруженными, и были уничтожены. Просто есть кому производить эту продукцию.
Следовательно, когда мы говорим о каких-то возможностях сохранения, а я бы говорил о восстановлении украинского ВПК, потому что заводы по сути дела разрушены, не только потеряны станки и оборудование, это в конце концов можно достаточно быстро закупить и поставить на место, потеряны кадры, инженерные кадры, научные кадры, и кадры высококвалифицированных рабочих. Ведь давайте вспомним, что в конечном итоге мы уже почти 22 года живем в независимой Украине, и 22 года украинский ВПК деградировал.
А что такое двадцать два года с исторической точки зрения? Кажется, вроде бы мелочь, но Советский Союз был учрежден в 1922 году, плюс 22 — это 1944-й. Если сравнить советский ВПК 1922 года, который выпускал только винтовки Мосина и то с трудом, и советский ВПК 1944 года, то это два разных военно-промышленных комплекса. И вообще, это два разных государства. Вот примерно то же самое, только с обратным вектором — в направлении деградации и произошло с украинским ВПК.
И опять-таки, лучше в данной ситуации без присоединения к Таможенному союзу не будет, потому что сейчас практически происходит замещение баллистических ракет, которые производились украинскими предприятиями, тем же «Южмашем», собственными российскими, потому что «Булава» — это собственная российская разработка, «Тополь» — это собственная российская разработка, и выпускаться они будут только в России. И они будут поставляться, сейчас идут уже собственно массированные их поставки в российскую армию. И в течение ближайших 5-7 лет продукция украинского производства или продукция, в которой участвовал украинский ВПК, будет полностью замещена.
Ольга Смалюхівська: Дякую. Колеги, якщо маєте запитання до наших спікерів, будь ласка.
Василь Муровицький, газета «Новая волна»: Петр Николаевич, вопрос к вам. Вопрос у меня достаточно большой, но я все-таки его прочитаю. В декабре 2011 года в Иране с помощью модернизированной советской системы СПН-4 был захвачен сверхсовременный американский беспилотник «Кандагарский зверь», эти системы модернизировали в житомирском военном НИИ. В 2004 году им было несколько заказов, в том числе от Китая. Но после нескольких визитов членов минообороны США, житомирский НИИ был уничтожен. Прервались все заказы на разработку этой станции СПН-4, несмотря на то, что разработка этой станции не требует больших финансовых вложений, но приносит многомиллионные доходы. Например, России приносятся многомиллионные доходи эта станция небольшая, но она участвует в современной обороне, как я уже упомянул, садит беспилотники.
У меня очень простой вопрос. Не требуется ли вмешательство, потому что аналогичная ситуация происходит и одесским НИИ, которое разрабатывает аналогичные системы, например, боевые модули? Не требует ли эта ситуация с житомирским и с одесским НИИ расследования в Верховной Раде? Потому что это перспективная сфера, и она может приносить стране миллионы, но она фактически была уничтожена. И задолженность перед сотрудниками житомирского НИИ около семи миллионов гривен. Спасибо.
Петро Симоненко: Вы знаете, вот эта проблема, о которой вы сказали, как две капли воды отражает все то, что происходит в нашем военно-промышленном комплексе. С 2006 года люди, работающие в этой сферы, практически не получают заработную плату. Вот на секундочку давайте подумаем, что с 2006 года доработались до того, что сейчас в состоянии банкротства находится предприятие, сам институт и те разработки, которые там проводились.
Теперь вот давайте снова, возвращаясь к тому, что нужно проводить расследование. Мы не случайно все говорим сегодня о том, что это крупнейший комплекс, и каждое из этих предприятий имеет огромное значение. И надо сегодня в целом менять государственную политику в этой сфере. Ведь если мы коснемся, давайте посмотрим по «Арсеналу», чем на сегодня там занимаются? Крупнейшие же были разработки, которые имели отношение к оптике, к системам наведения. Черкасский завод, я был на этом заводе, и видел своими глазами, видел тревогу этих людей, что этот завод тоже добивают до ручки.
Поэтому проблема сегодня как раз и заключается в том, что расследовать надо, я согласен, и разобраться во всем этом. Нужно естественно, товарищи, положить конец попыткам отдельных дельцов использовать в данном случае крупнейший комплекс для того, чтобы обогатиться, потому что этот военно-промышленный комплекс я лично убежден, не знаю, что скажут товарищи эксперты об этом, каждый имеет свою точку зрения, но я убежден, что нельзя ни в коем случае допускать, чтобы на этот этапе пустили под приватизацию эти предприятия. А тем более площадки, на которых работают. Потому что это действительно лакомый кусок, как с точки зрения экономики, так естественно и с точки зрения перспектив использования той или иной площадки.
Поэтому я бы счел возможным в развитие вашего вопроса сказать о том, что нужно, первое, принять меры и не допустить, чтобы осуществилась скрытая, или явная приватизация или растаскивание этих предприятий. Во-вторых, естественно люди, которые к этому причастны, должны понести ответственность, и в том числе, что касается сбыта. И это мы только коснулись того, что касается сбыта. Ведь понятно, были периоды, когда Украину вообще обвиняли в том, что мы незаконно торгуем оружием и по целому ряду позиций эта проблема так и не снята. А вы знаете, что эта проблема среди пяти основных, скажем, критериев оценки того или иного государства в Европе очень серьезные претензии высказывают к тем, кто незаконно торгует оружием.
Ну, и безусловно, что еще нужно сделать. Я уже сказал во вступительном слове, что в этой сфере безусловно нужен государственный оборонный заказ, безусловно, надо принимать решение, чтобы мы были активными участниками в данном случае проекта или программы, которая реализуется в России. На секундочку, давайте посчитаем. Если даже на тридцать разделить три триллиона, то сколько это будет? Сто миллиардов долларов. На секундочку теперь подсчитайте в отношении Украины. Если сто миллиардов долларов помножить на восемь, то это у нас получается восемьсот миллиардов гривен. А у нас бюджет всей страны на все затраты составляет четыреста гривен. Это я условно называю.
Поэтому, говоря о таких объемах, а это ведь возможность действительно и технологически переоснастить наши предприятия, это внедрение новых разработок, это повышение конкурентоспособности, это серьезная возможность заявить о себе в том числе и на внешних рынках. Поэтому я поддерживаю позицию, которая в общем-то сводится к тому, что в стране нужно наводить порядок, и реально оказывать поддержку предприятиям ВПК.
Ольга Смалюхівська: Колеги, будь ласка, ще запитання.
Зоряна Степаненко, телекомпанія «Ера»:У мене запитання до Петра Миколайовича. Ви сказали, що не так давно Україна займала дев’яте місце по експорту зброї. Зараз вона займає дванадцяте. Все-таки якщо брати в масштабах світу, це доволі таки високий показник. А у нас така погана ситуація з військово-промисловим комплексом. Моє запитання полягає в тому, звідки ж усе-таки береться доволі високе місце? Дякую.
Петро Симоненко: Я хотів би ще раз вам нагадати, шановні, про що я з самого початку сказав. Що Україна отримала найпотужніший військово-промисловий комплекс від Радянського Союзу, за рахунок якого до сьогоднішнього дня на вісімдесят процентів наша країна торгує зброєю з арсеналів бувшого Радянського Союзу, а не новими видами озброєнь, які просуваються на ринок завдяки тому, що висока технологія, конкурентноздатність і таке інше. Але все це було створено ще за Радянського Союзу, й тому Україна досі експлуатує все те, що було створено радянськими людьми в радянську добу.
Володимир Богун, «Рабочая газета»: У меня вопрос к экспертам. Вот вы сказали, что в основном все разработки нашего ВПК это еще советские разработки. А танк «Оплот» это новая разработка, или тоже она уходит корнями в прошлое?
Ростислав Іщенко: ЭтоТ-72.
Олег Ногінський: Дело в том, что танк «Оплот» это фактически тот самый перспектив