22 июля в информационном агентстве «ГолосUA» состоялась пресс-конференция на тему: «Чем грозит Украине сокращение золотовалютных резервов?»
В пресс-конференции участвовали: Елена Слезко — ведущий научный сотрудник отдела валютно-финансовых отношений Института мировой экономики и международных отношений НАН Украины; Сергей Яременко — экс-заместитель главы Нацбанка Украины.
Модератор — Юрий Гаврилечко, эксперт «Фонда общественной безопасности».
Юрій Гаврилечко: Доброго дня, шановні гості, шановні колеги! Інформаційна агенція «ГолосUA» розпочинає прес-конференцію на дуже цікаву тему: «Чим загрожує українцям зменшення обсягу золотовалютних резервів?»
Минулого тижня ЗМІ повідомляли про два дуже цікавить факти. Перший — Україна стала однією з лідерів достатньо сумнівного рейтингу серед країн, що набагато більше товарів імпортують, ніж експортують. Також міжнародна рейтингова агенція Standard& Poor'sзробила висновок, що ризики дефолту в Україні збільшилися майже на сорок п’ять відсотків. І водночас ще раніше Національній банк опублікував статистику, що рівень золотовалютних резервів нашої країни знизився майже до рівня травня 2007 року. Чи дійсно така ситуація є найбільш яскравою ознакою «покращення», можливо, існують якісь інші індикатори? А можливо, не все так погано — про це сьогодні й поговоримо. Пані Олено, будь ласка.
Олена Сльозко: Я считаю, что страна, как человек. Если у каждого из нас расходы очень долго превышают доходы, что мы делаем? Сначала, по крайней мере, если у нас есть счет в банке, мы снимаем деньги со счета, если нет, мы просим ссуду в банке. Если нам не дают ссуду, мы просим у друзей. Если друзья нам не дают, мы продаем автомобиль. Также и страна, когда расходы превышают доходы, то есть динамика импорта у нас уже такая довольно долго, она превышает экспорт, происходит примерно также.
Золотовалютные резервы как лакмусовая бумажка отражают платежный баланс, они показывают общее состояние страны как бы на «черный» день. Если запас на «черный» день все время выбирается, а сейчас динамика такова, что прогнозируют к концу года в декабре остаток 15-16 миллиардов золотовалютных резервов, на сегодня он составляет 23,14 миллиарда долларов США, то, конечно, стоит призадуматься.
Но мы не одни такие в мире, есть примеры стран, которые решают эти вопросы. Существует кризис мировой задолженности, который является мировой проблемой, в том числе и для Украины тоже. То есть золотовалютные резервы нашей страны в основном состоят из валют иностранных государств, и само монетарное золото, которое сберегается в хранилищах Национального банка в слитках, на сегодня составляет всего 6,67 процента всех золотовалютных запасов Украины. Поэтому ситуация действительно немножко напряженная.
Когда внешний долг государства в два раза превышает экспорт, это уже считается ситуация сложной, а когда в три раза, то уже критической. На сегодня мы приближаемся к сложной ситуации, и мы вернулись, скажем так, к началу 2007 года. Пока у меня все.
Юрій Гаврилечко:Пане Сергію, ви свого часу були заступником голови Національного банку, і дійсно, Нацбанк знав часи, коли рівень золотовалютних резервів був ще нижчий, ніж зараз. Чи дійсно це така проблема з їхнім зниженням? І чим це може загрожувати звичайному українцю? Зрозуміло, що економіка — це досить загальне поняття, а якщо ближче до людей — чим це може загрожувати?
Сергій Яременко: Я хотел бы показать вам следующий график. Вот собственно наши золотовалютные резервы, даже издали видно, с 2005 года по сегодня имеют два таких пика, это для общего понимания их динамики. Давайте говорить о том, что тема золотовалютных резервов всплывает неоднократно, и всплывает она-то в связи с большой задолженностью государства, то с переговорами с Международным валютным фондом. Вот как предыдущая выступающая приводила сравнение о том, что… И вот я не знаю, к друзьям отнести МВФ, то ли к некоторым другим, какое дать им название, но именно мы уже и не представляем (и плохо, что это стало уже нормой), что покрытие той деятельности, которую проводит, или того состояния экономики и политики Национального банка на протяжении очень долгого периода, если не сказать всего, сводилось только к тому, что негативное сальдо торгового баланса покрывалось за счет внешних заимствований.
И те действия, которые должно проводить правительство и Национальный банк, не способствуют тому, чтобы ситуацию каким-то образом исправить. То есть мы должны стремиться к тому, что… Вы не сказали о том, что можно умерить аппетиты каким-то образом, и привести в соответствие те затраты и те источники ресурсной базы, которые у нас существуют. Так вот, самое важное на протяжении четырех лет, с 2008 года, я говорил о том, что мы ничего не делаем для того, чтобы исправить ситуацию. То есть тренд вот тот по наращиванию все большего сальдо торгового баланса, который колебался в 2005 году от трех до пяти миллиардов долларов с минусом, дошел в прошлом году до 13,8 миллиардов, то есть примерно четырнадцать миллиардов долларов. И эту дыру нужно закрывать.
А вот этот тренд показывает, что государство не приближается к решению этой задачи, а отдаляется. Собственно, что же происходит в экономике, что приводит к таким результатам? И вот сегодня в средствах массовой информации, в прессе и так далее пишется о том, что в этом году за первое полугодие торговый баланс сократился. Естественно, в данный момент нельзя четко сказать и подтвердить, допустим, мою мысль или мое мнение, что, собственно, положение еще больше ухудшилось. Потому что я всегда говорил о том, что такой большой объем импорта и замедление экспорта, то есть опережающий рост импорта — это тревожное явление, и необходимо делать то-то и то-то. Я уже говорил что, могу и повториться.
Но в данный момент вот уменьшение импорта меня не радует. Снижение импорта, наверное, подтвердится потом и другими факторами, но это уже признак полной стагнации экономики. Я считаю, что это происходит за счет не только сокращения платежей за газ, нефть и так далее, в силу сезонного изменения характера. А если это не сезонность, а снижение потребления той же нефти и газа в производственных нуждах, то это свидетельствует уже о стагнации неких процессов уже в самой экономике.
И самое главное, мне кажется, что прекратился импорт оборудования, как инвестиционной составляющей. То есть, все субъекты хозяйствования или большая их часть, можно посмотреть по отраслевому признаку, но это не так важно, прекратили, или… нужно подбирать, конечно, слова, и четкие формулировки, но я бы сказал, поставили точку на своей инвестиционной деятельности. То есть не закупаются то оборудование, которое необходимо для расширенного воспроизводства, по разным причинам. Тут десяток факторов можно назвать, начиная от общего состояния экономики, налогообложения, от административной, политической и другой, вплоть до рейдерства.
То есть весь этот комплекс проблем выливается в те процессы, которые происходят. Поэтому меня, допустим, первая часть экономии, как национальной экономики или субъектов хозяйствования, меня абсолютно не радует. И если брать, допустим, по структуре, то, наверное, это не уменьшение, хотя, конечно, сегодня могут начинать вылавливать некоторые данные, что это снижение притока, или импорта автомобилей сказывается, это и газ, и нефть. И то, и другое. Я не говорю, что эти факторы отсутствуют, но в принципе такой крен, или такой тренд по импорту может объясняться только прекращением всякой инвестиционной деятельности по широкому спектру промышленности, строительства и других отраслей.
Есть другой момент — можно уменьшать импорт или сокращать как бы свое потребление, а можно напрячь мускулы и сделать что-то, что увеличит твои доходы. Единственная составляющая, которая у нас существует — это экспорт. Почему так случилось? Потому что внутренний рынок Украины развит слабо. И силу второй, может быть, более важной причиной этого является то, что наша страна как и все небольшие экономики втянута в международное разделение труда, и поэтому она и не должна ориентироваться на внутренний рынок, а должна участвовать в тех производственных цепочках, которые как бы распределяются между странами.
Плохо, что мы заняли ту нишу, в которой большую часть занимает сырьевая составляющая. Но в то же время единственный для нас путь — это увеличение экспортной составляющей. Так вот экспортная составляющая и не может развиваться как импортозамещение по той простой причине, которую, кстати, мало упоминают в прессе, но которая является базовой после 2008 года, что это связано с монетарной политикой или денежной политикой Национального банка Украины. В силу сложившихся обстоятельств Национальный банк абсолютно не изменил позиции после 2008 года. Можно сказать, что мы продолжали, и я говорил уже об этом, как очень прилежный ученик выполнять те правила, те шаги Национального банка, которые проводились до 2008 года. И на которых базировалась монетарная политика МВФ, которую собственно мы и выполняли.
Но после 2008 года, собственно, основные принципы монетарной политики в развитых странах или странах-учителях резко изменились, ими собственно были отброшены те принципы, на которых базируется политика Украины, и сегодня уже это становится как бы само собой разумеющимся. Хотя в первые годы это приводило в шок — это количественное смягчение, это рефинансирование всей финансовой системы, спасение банков через рефинансирование. Затем перешли к выкупу плохих долгов, и собственно стали накачивать банковскую систему для ее удержания на плаву просто печатанием денег.
То же самое делается в рамках уже Q3, о чем сегодня много говорят, но уже собственно делается это путем выкупа как государственных обязательств, так, опять же, плохих долгов коммерческих банков (85 миллиардов ежемесячно). И таким образом именно сегодня уже наш реальный сектор, на протяжении четырех лет проводящий абсолютно или получающий ресурсы абсолютно по другой цене и другими путями по сравнению с реальным сектором Америки и Европы, не может конкурировать. И вот, я думаю, четыре года такой беспрерывной гонки с абсолютно недоступными кредитами и по цене тридцать или там 25-30 процентов в противовес получаемым на западе по ставке рефинансирования 0-0,25 процентов, под пять-шесть процентов, естественно, никакой сектор не сможет выдержать такой длительной гонки.
И поэтому, собственно в данный момент мы начинаем получать уже окончательные результаты этой, я бы сказал, ошибочной политики. Опять же, пока можно на этом остановиться.
Олена Сльозко:Я бы в этом с вами немножко поспорила, потому что я считаю, что как раз стимулирование внутреннего рынка является выходом в данной ситуации. И если посмотреть действительно примеры аналогичных стран, которые испытывали такие же затруднения по превышению импорта над экспортом длительное время, та же Япония в 1959-1960 годах. И тогда там правительство решило остановиться на какое-то время, оглядеться, так сказать, и насытить внутренний рынок, наполнить его. И уже в шестидесятые и дальше в семидесятые годы японский импорт начинает преобладать над экспортом.
Конечно, можно поспорить, что Япония развитая страна и так далее. Но на тот момент она, конечно, была послевоенной и не такой развитой. И Украина сегодня, имея мозги, имея большие ресурсы, наша страна настолько ими обладает, это моря, леса, горы, поля — чего нам не хватает? Умные люди есть. Наверное, надо стимулировать и насытить внутренний рынок, создать свои автомобили, судоходство у нас вообще на нуле, мы перестали производить вообще морской флот, потом самолет один в год производим, и то, со скрипом, в паре с Россией или с другими странами. Конечно, на этот путь нас правительство все-таки подвигает.
Потом, что нам мешает создать собственный телевизор, собственные холодильники и так далее? Выйдем на мировые рынки, а потом посмотрим, может быть, наша продукция будет востребована, и мы выйдем на экспорт с нормальной техникой, а не только как сырьевой придаток чьих-то стран, Европы и прочих. То есть, в данный момент, когда идет динамика сплошного снижения всего, нужно стимулировать внутренних инвесторов, ведь у нас очень много богатых людей. И мы уже даже в этой студии говорили, что нужно стимулировать, действительно, налогообложение у нас до сих пор очень суровое, чтобы смягчить этот налоговый прессинг и дать людям вздохнуть, вложить деньги в производство, начиная с мыловаренных заводиков, я шучу, конечно. Но нужно стимулировать внутреннее производство, чтобы насытить внутренний рынок и выйти на мировые тогда уже аналоги.
Сейчас компьютеризация и электроника настолько развита, и наши вузы готовят хорошие кадры, чтобы мы могли создать такую конкуренцию. Пока еще не все потеряно. То есть, мы можем догнать паровоз этой уходящей от нас истории.
Юрій Гаврилечко:Спасибо. Прежде, чем перейти к вопросам журналистов, у меня есть два вопроса. Или вы хотите ответить уже?
Сергій Яременко: Я хотел бы добавить.
Юрій Гаврилечко: Буквально пару минут.
Сергій Яременко:Давайте закончим, потому что все-таки нужно возвращаться к золотовалютным резервам. Я, конечно, категорически не согласен с такими заявлениями. Почему? Потому что отлично зная опыт Японии, Кореи и Западной Германии, мы можем сказать, что там решалась абсолютно политическая задача — предоставление необъятного рынка Соединенных Штатов, создание всех условий для инвестиций и так далее. Во-вторых, в то время не существовало ВТО, в то время не существовало единой финансовой политики под эгидой МВФ, не был так развит и Фридман, это уже конец семидесятых годов.
Поэтому развитие экономики в то время абсолютно осуществлялось по другой модели, и вообще в рамках иной модели, и абсолютно на иных принципах. Поэтому никаких возвратов к тому времени не будет. Естественно, мы говорим о прописных истинах, необходимости защищать внутренний рынок, но мы вступили в ВТО и ждем подписания Зоны свободной торговли с Евросоюзом. Как бы здравый смысл говорит одно, а делаем мы другое.
Другой вопрос, что в рамках нынешней модели международного разделения труда, которая построена так, что отдельный индивид или отдельная страна не могут противостоять всеобщим правилам. И международное право поглощает суверенитет отдельных государств, которые обязаны развиваться в рамках тех международных документов, которые подписаны или подписываются постоянно на международном уровне.
А уровень международного разделения труда достиг уже таких величин, когда производство самолетов для одной страны абсолютно становится нерентабельным. Или любого иного продукта: телевизора, автомобиля, самолета и так далее. Поэтому уровень разделения труда достиг той точки, когда уже решают не государства, а международные корпорации, где разместить производство, и насколько это будет выгодно в той или иной системе. Поэтому говорить о собственном автомобиле, это абсолютно неадекватно.
Второе. Опять же парадокс, нужно нам в Зону свободной торговли или в Таможенный союз? Так вот, я говорю, что тогда в Украине все националисты должны говорить о том, что мы должны присоединиться к Таможенному союзу. Почему? Потому что тогда наша страна вскакивает в ту зону, где барьер остается за нами, между Европой и так далее. И мы остаемся в том замкнутом пространстве, где, может быть, европейцы начнут размещать производство, для того чтобы насытить рынок Украины, Казахстана, Белоруссии и России. И в основном они будут ориентироваться на рынок Российской Федерации, как бесконечный валютополучаемый рынок за счет экспорта нефти и газа, независимо от состояния их промышленности. И будут делать все при этом, чтобы эта промышленность и оставалась в таком состоянии, дабы увеличивать свой импорт.
Поэтому геополитическое положение Украины в рамках Таможенного союза для инвестиций из Европы и других капстран намного лучше, чем когда мы остаемся по одну сторону с Евросоюзом. Тогда мы не нужны им, потому что Европейский Союз будет размещать свои предприятия где? На огромном рынке России, чему сегодня дают подтверждение Петербург, Пенза и так далее, где размещаются автомобильные и другие автосборочные предприятия, не говоря уже о телевизорах и другой продукции.
Поэтому необходимо говорить, что только Россия — это как бы экономический кластер, который как бы чуть-чуть самостоятельный, к которому необходимо каким-то образом примкнуть, мы же пытаемся от него отмежеваться. И в этом наша коренная ошибка. Поэтому, можно об этом много спорить.
Олена Сльозко: Я с вами тоже частично согласна, частично нет.
Сергій Яременко:Так частично оно всегда так.
Юрій Гаврилечко:Ну, тогда вернемся к золотовалютным резервам.
Олена Сльозко:Да, давайте по золотовалютным резервам.
Сергій Яременко:Так вот, по золотовалютным резервам, допустим. Я говорю о том, что внутреннее потребление вступает в противоречие с геополитическим разделением труда. В чем? Потому что все наши игроки абсолютно заинтересованы в том, чтобы у нас осталась та же заработная плата, те же трудовые ресурсы, с такой же ценой по зарплате, какая существует на сегодняшний день. То есть, чтобы мы были отнесены к низкооплачиваемой территории. И только тогда этот выигрыш у нас может компенсироваться по размещению здесь какого-то производства.
А раз это так, то сегодня мы говорим о том, что внутренний рынок в Украине ограничен доходами наших граждан. Изменений к этому я не вижу ни про производительности труда, ни по секторам, ни по сфере занятости и так далее, и безработица будет нарастать. Поэтому внутренний рынок не сулит никаких выгод для инвестиций в Украину. В связи с этим внутренний рынок развивается очень медленно, и темпов движения или какой-то динамики для того, чтобы заменить внешнее потребление внутренним, мы достичь не сможем. Хотя это надо вводить, это основное направление, но это огромный труд и должна быть сбалансированная экономическая политика на протяжении десятков лет.
Мы же говорим о том, что экспорт на сегодня единственная палочка-выручалочка для страны, потому что у нас большинство экспорта не по технологическим причинам мы не можем произвести, а по отсутствию реального финансирования, по отсутствию конкурентного предоставления оборотных средств, кредитных ресурсом изготовителям экспортного оборудования. И поэтому мы говорим о том, что в рамках получения кредитов, и вообще невозможности их получения под тридцать процентов, сегодня ни одно предприятие не может изготовлять товары на экспорт.
Мало того, в силу того монетарной политики Национального банка, которая навязана уже на протяжении пятнадцати лет, Национальный банк не может рефинансировать деньги на длительный срок, поэтому длина наших денег для высокотехнологических производств абсолютно недоступна, то есть, не более девяти месяцев или года, потому что мы выполняем нормативы«Базель III». Эта политика направлена на выдавливание всех высокотехнологичных производств, они и останавливаются в силу того, что они не конкурентные ни по длине, ни по цене ресурсов.
Поэтому говорить сегодня, что это единственное, чуть ли не клич ко всем экспортерам, кто еще может произвести, и не то, что может, а у кого есть заказы, у кого есть контракты, но он по финансовым проблемам не может его выполнить, иного выхода нет. Это решает и проблему валютную, и решает проблему вообще всеобщей занятости.
Юрій Гаврилечко:Получается парадоксальная ситуация, развивать внутренний рынок мы не можем, потому что у нас и так импорт превалирует. То есть, если его еще развивать, мы еще больше влезем в долги. А экспорт развивать, собственно, не за что, потому что нет доступных кредитов.
Сергій Яременко:Ваше резюме мне не понятно. Я понял, почему мы не можем.
Юрій Гаврилечко:Потому что чем больше мы потребляем в долг, а мы же только в долг и потребляем, мы же ничего внутреннего не производим. Для себя же мы не наполняем внутренний рынок фактически ничем.
Сергій Яременко:Нет. Давайте говорить о том, что структура украинского импорта на протяжении десяти лет свидетельствует о том, что ввозятся товары уже готовые, а не машины и оборудование для последующей установки и производства здесь чего-то, а только конечный продукт для конечного потребления, то ли для домохозяйств, то ли промышленности. Поэтому никто не закладывал того фундамента, чтобы внутри что-то развивалось. Если мы рукоплещем по поводу ввода какого-то завода раз в год на триста человек занятости, допустим, то с такой инвестиционной политикой мы ничего иного ожидать не можем, ибо выдавливание происходит по всем отраслям.
Юрій Гаврилечко:В этой связи у меня к вам обоим вопрос. В структуре золотовалютных резервов, как уже сегодня говорилось, порядка семидесяти процентов занимают ценные бумаги, и порядка 22-23 процентов непосредственно валюта, и только 6,67 составляет золото. Что случится, когда валюта из золотовалютных резервов исчезнет? Потому что Украине в августе нужно будет отдавать очередную порцию в полтора миллиарда внешнего кредита, нужно платить России за газ.
В 2007 году ситуация со структурой ЗВР была немножко лучше, чем сейчас, на сегодняшний день у НБУ осталось порядка пяти миллиардов непосредственно валюты, и в течение нескольких месяцев ее может просто не остаться совсем. Ведь баланс между экспортом и импортом продолжает оставаться отрицательным. Что в этом случае произойдет?
Олена Сльозко:Государство станет неплатежеспособным, и это сигнал для всего мира, чтобы полностью все долги из Украины забрать. Это приведет к тому, что мы станем должниками, стране будут реструктуризировать снова все долги, или прощать…
Юрій Гаврилечко:То есть это тот самый вариант технического дефолта, о котором очень часто говорят?
Олена Сльозко:Возможно. Потому у нас Госказначейство опустеет. Казна и сейчас пустая, но она бывает пустой, но тогда еще на «черный» день существуют запасы, а когда и на «черный» день нет, тогда уже проблемы. Вот просто ремарку добавлю. На сегодняшний день самые большие золотовалютные запасы у Китая — три триллиона три миллиарда долларов, вторая Япония, потом еврозона, Саудовская Аравия, пятая Россия, и шестая Швейцария.
А золотовалютные запасы, конечно, это мощь страны. И мы помним, что Бреттон-Вудской конференции, когда впервые там доллар приравняли к золоту, золотовалютные запасы мира были стянуты в Соединенных Штатах Америки. Конечно, мы сегодня говорим о золотовалютных запасах, об одном из тех показателей, который свидетельствует о возможностях страны быть платежеспособной, возможностях ее быстро ликвидировать свои долги или это будет происходить как с неплатежеспособным членом мирового сообщества.
Сергій Яременко:Я, как бывший директор валютного департамента, рассуждаю совершенно по-другому, потому что вы берете теоретические моменты, Бреттон-Вудскую систему, 1946-й или 1970-й годы…
Олена Сльозко: И это правильно, ведь каждый специалист-международник обязан это делать.
Сергій Яременко: Но это абсолютно… Я могу и покритиковать эту систему, и что такое золотовалютные резервы у такой страны, как наша.
Олена Сльозко: Там тоже есть спорные моменты.
Сергій Яременко:Золотовалютные резервы у переходных экономик свидетельствуют о том, что если они формируются за счет торгово-экономической деятельности, что страна вывезла, условно, на тридцать миллиардов больше продукции, чем она ввезла. И по Бреттон-Вудской системе мы должны их иметь, а это свидетельствует о том, что мы должны постоянно продавать больше, а покупать меньше для того, чтобы формировать так называемые золотовалютные резервы. Это одна из таких ловушек, которые были заложены в Бреттон-Вудскую систему.
Олена Сльозко:Одна из таких позиций, да.
Сергій Яременко:Поэтому по этому поводу еще поговорить надо. Поэтому, в принципе ничего страшного, если золотовалютные резервы состоят из заемных средств, но дешевых, ничего страшного нет, и страна балансирует и знает, что у нее всегда экспорт будет превалировать. И золотовалютных резервов для каких-то кошмарных моментов не бывает. Но система устроена по тем же Бреттон-Вудским правилам таким образом, что периодически (1978-й, 1998-й, 2008-й), видите, надуваются пузыри почему-то. Сегодня не время говорить, почему они надуваются, и какой дуется сегодня пузырь.
И раньше вот из этой аудитории кто-то знал, кто такой Гринспен? Наверное, только часть специалистов. А сегодня кто такой Бернанке уже каждый знает, и знает, что страна ежегодно печатает по полтора триллиона долларов, и ей ничего за это, и она раскладывает все свои проблемы на весь мир. В то же время наши продолжают проводить самую жесткую монетарную политику, о чем я только что и говорил, которая и приводит, и неизбежно должна привести к тому состоянию, в котором мы сегодня находимся.
Естественно, если бы я сегодня анализировал вот те потоки и структуру, допустим, поступлений и тех платежей, которые необходимы, то действительно, очень трудная позиция, и очень трудно дать совет, как из этого выходить. Потому что она сформирована за счет долгосрочных трендов, на которые никто не реагировал. И сегодня даже если население изучив, кто такой Гринспен, и что они делают, ушло от активной покупки долларов, и мы видим, что динамика покупки американских долларов или СКВ изменилась кардинально населением. И таким образом, если бы еще и та нагрузка, которая по населению добавилась на валютные резервы, то было бы совсем плохо. Но мы наблюдаем, что продажи нет, и мы это фактор исключаем.
И мы видим, каким же образом… Тут два момента: снижение золотовалютных резервов — это угроза чему? Угроза по выплате внешнего долга по простой банальной проблема — за неимением валюты в таком количестве, которое составляют обязательства перед МВФ, внешними кредиторами, частными корпоративными организациями и банками. Это первое.
И второе момент, это удержание курса валют. То есть, условно мы можем пренебречь чем-то. Допустим, первым — не платить, и мы удерживаем курс за счет оставшихся резервов. Но есть такое понятие, как ограничение на то, если вы не платите по внешним долгам, то это еще более ухудшает ситуацию.
Естественно, что если бы мы, десятый раз повторяю на всех пресс-конференциях и так далее, меняли тренд, и мы видели, что вот у нас существует временной лаг, но завтра будет хорошо, то это бы всех успокаивало, и ничего страшного в том, что осталось лишь двадцать три миллиарда нет. Просто совпадение нагрузок на валютные резервы, совпадение каких-то негативных моментов, и ничего страшного, вот они заканчиваются, и дальше возобновится накопление. В данный момент самое страшное, что мы не видим источника пополнения кроме кредитных ресурсов.
Потому что, я еще раз повторяю, общее состояние монетарной сферы, которая абсолютно не содействует изменению ситуации, то есть импортозамещению и поддержке тех отраслей, которые являются экспортообразующими, не дает возможности уйти от этого процесса. На фоне всеобщей рецессии и ожиданий, собственно, того лопания «пузыря» и всеобщего сворачивания производства во всем мире, это негативный прогноз.
Юрій Гаврилечко:Соответственно, если страна и дальше будет импортировать больше, чем экспортировать, нас ждет два варианта: либо перестаем платить по долгам, либо гривня девальвирует?
Сергій Яременко:Вы говорите так, что если и дальше экспортировать… То есть, вы говорите с точки зрения, что вы управляете процессом, а необходимо констатировать то, что если и дальше продолжится такой процесс увеличения импорта… Я уже говорил, что у нас парадокс, в силу своего ресурса и стоимости вся наша банковская система работает на кого? На иностранного производителя, ибо она может кредитовать только кого? Импортеров на короткий срок под большой процент. Значит, мы способствует ввозу импорта.
Значит, сектор, который кредитует банковская система, это в основном торговля импортом, некоторый ввоз опять же сырьевых каких-то продуктов и сельское хозяйство. Все. Вот наши три сегмента. Если просмотреть то, и то, и то, и в какой тренд эти моменты нас втягивают, то мы говорим о том, что наша банковская система в силу сложившихся обстоятельств, когда ей не дали в 2008 году ресурса и не опустили ставку по кредитам, какой она должна была бы быть, вот как Бернанке бьется. Он четвертый год выдает кредиты под ноль для того, чтобы запустить экономику.
У нас же, по-моему, четвертый год работают тоже, но над тем, чтобы она не запустилась никогда, потому что нет ресурса, который был бы альтернативным кому? Займу на внутреннем рынке. У кого? У населения. И население превратилось в рантье и радуется, что оно получает двадцать процентов по депозитам. А что эта ставка дает, если нормальный инвестор приходит в страну, не надо ему ничего рассказывать, даже язык не нужно изучать, он приходит и смотрит в газетах, журналах, что ставка кредитования 25 процентов, ставка по депозитам пятнадцать. Он разворачивается и уезжает — тут бизнесу делать нечего, тут можно делать только что-то с горячими деньгами. Это пришел, вложил быстренько, потому что вы задыхаетесь от нехватки средств, и убежал. Вот вся идеология инвестора.
Поэтому тут еще нужно смотреть, какие инвестиции, это же кардинальная разница по отношению к вашей Японии, Корее и так далее. Если это инвестиции в строительство цеха, завода и так далее, то это один вопрос. А если это все на займы на монетарном рынке и на валютном все эти деньги крутятся, то это абсолютно свидетельствует о том, что этой стране капец.
Олена Сльозко:Ну, а вот смотрите Китай. Возьмем пример Китая, у них тоже какое-то время прямые инвестиции вкладывались…
Сергій Яременко:Не буду я брать Китай…
Олена Сльозко:Нет, ну давайте посмотрим, это аналог, на котором можно учиться.
Сергій Яременко:Не буду я смотреть, это не аналог, я там был два раза, и был в центральном банке и так далее.
Олена Сльозко:Нет, я по ТНК хотела сказать, объяснить ситуацию.
Юрій Гаврилечко:Господа эксперты, прошу перейти уже к вопросам журналистов, мы уже очень долго беседуем.
Сергій Яременко:Там вся банковская система на протяжении пятнадцати лет списывала сорок процентов безнадежных задолженностей за счет эмиссии денег.
Олена Сльозко:Но они же создали свой собственный автомобиль?..
Сергій Яременко:Еще раз говорю, сорок процентов списания безнадежных долгов по банковской системе для того, чтобы что-то заработало.
Юрій Гаврилечко:Коллеги, прошу вопросы.
Олексій Савицький, телеканал новин «24»: У мене запитання до обох експертів. Standard& Poor'sоцінив ризик дефолту України у понад сорок чотири відсотки. Наскільки ви як фахівці вірите, власне, доводам агентства? На вашу думку, наскільки б ви оцінили рівень ризику дефолту в Україні, і чи вірите ви в таку цифру від Standard& Poor's? Дякую.
Олена Сльозко: Да, не только S& P, Moody's, и еще несколько агентств говорят сегодня о дефолте нашей страны. Этим агентствам доверяет весь мир в принципе, ситуация как бы критическая на сегодня, я тоже считают так. И мы сегодня об этом говорим, и этим агентствам нельзя не верить, им верит весь мир. То есть три ведущих агентства, и Standard& Poor’sодно из ведущих.
Сергій Яременко: Но можно им и не верить.
Олена Сльозко:Можно.
Сергій Яременко: Почему? Потому что других нет. А других нет почему?
Олена Сльозко: Внутренний рынок тоже можно развивать…
Сергій Яременко: Потому что места не оставляют. Китай и Америка хотели создать свои отдельные, или там Россия, но это дело затягивается. Во-вторых, опять же, если брать, допустим, что все они очень мельтешат, хотя остались там как бы и специалисты и так далее. Но все они после 2008 года мельтешат для того, чтобы показать, что та базовая ошибка, которую они совершили в 2008 году, как бы не считается, и вот дальше все идет.
Но поскольку инструментарий всех их оценок настроен на фазу или цикл мировой экономики на подъеме, то на опускании эти модели у них не работают. Поэтому точно так же можно теперь показать на любую страну, что ее экономика слабеет и так далее, и когда-нибудь и попадешь. Поэтому говорить о том, что какая из нас, то ли Португалия должна быть выше в рейтинге, то ли Украина, то ли Греция или Аргентина, это моменты очень сложно прогнозируемые по разным причинам. И естественно, как бы сводный индекс, который они дают, он показывает какой-то ориентир, но вы же видите, что выстреливает иногда совершенно в других точках, и совершенно по другим причинам.
Поэтому мы и без них это знаем. А эта информация ориентир для кого? Для инвесторов, потому что естественно любая компания, которая то ли дает заем, то ли оценивает свои риски по этому, иного инструментария не существует, только оценки этих агентств. Поэтому естественно для Украины очень негативно любое изменение в сторону уменьшения, или в сторону увеличения позиций страны для займов. Но как бы характеристики этим организациям дает сама история.
Юрій Гаврилечко:Спасибо.
Журналіст: У мене запитання до обох експертів. Надайте, будь ласка, свій прогноз до кінця року по курсу долар — гривня?
Сергій Яременко: На такие вопросынормальные эксперты не отвечают.
Олена Сльозко:Да, это очень…
Журналіст: Зважаючи на те, що золотовалютні запаси тануть у країні.
Сергій Яременко: Понимаете, если брать, допустим, математическую модель, или ту, которая должна использоваться, то она не работает. Почему? Потому что, допустим, вы берете в начальной стадии четыре различных варианта, что власть поступит или так, или так, или так. И, допустим, если не будет того-то, первое, то уже эти четыре варианта порождают еще четыре, это уже шестнадцать производных и так далее дальнейшего развития событий.
То есть, условно, если вдруг завтра Национальный банк выходит на рынок и говорит, что я даю рефинансирование под три процента, плюс ваши четыре комиссии и кредитуйте все производственные программы, направлены и под готовые там проекты для экспорта, это один вопрос. Такого никогда не будет. Но без этого не будет никакого роста экономики.
Но вдруг этого не случится, но случится то, чего они никогда не нарушали, что они дадут не всем, а дадут, допустим, под госгарантии еще какие-то там тридцать миллиардов, и это даст какой-то толчок. Но даст по ВВП, или там по наполнению бюджета, но не закроет дефицит по валюте.
Журналіст: Я вибачаюся, тобто передбачити дії нашої влади не можна жодним чином?
Сергій Яременко: Это не только нашу, но наша, допустим… Вот, допустим, в одной из газет, например, «Политика здравого смысла», казалось бы, в такой ситуации нужно поступить вот так, а делают наоборот, и тоже из благих побуждений. Или делают совершенно иные действия, которые не могут способствовать экономическому росту, и тогда что? А я то исхожу из того, что… Поэтому любой эксперт вам этого не сделает.
Я говорю о тренде, или о позиции, что Национальный банк будет абсолютно всеми мерами удерживать стабильны курс. Но вот та ситуация, которую мы сегодня обсуждаем, усиливает позицию кого? МВФ, который говорит: а вот пряник, я вам даю, но при непременном условии — курс отпускайте. Это игрушка, с которой они балуются уже на протяжении двадцати лет. Они не понимают, почему они так говорят, они спутали СКВ с замкнутой валютой, и они хотят опустить. Допустим, им нравится, когда во всех так называ