28 января в информационном агентстве «ГолосUA» состоялась пресс-конференция на тему: «Как остановить падение курса гривны?»
В пресс-конференции участвовали: Олег Устенко — исполнительный директор Фонда Блейзера в Украине; Сергей Яременко — экс-заместитель главы Нацбанка Украины.
Модератор — Юрий Гаврилечко, эксперт «Фонда общественной безопасности».
Юрій Гаврилечко: Доброго дня, шановні експерти, шановні колеги!
Сьогодні валютний ринок зреагував на заяву «доброго гаспидаря» Азирова про відставку, і курс гривні трохи посилився, порівняно з учорашнім 8,7 гривень за долар, сьогодні він знизився десь копійок на п’ятнадцять. Принаймні, така інформація була на 11.30.
Що відбувається з гривнею? Чи існує корекція курсу? Чи гривня буде падати й надалі? Чи це є наслідком того, що існує певна надія на поліпшення ситуації та стабілізацію в країні? І взагалі, на якому новому рівноважному стані буде зафіксовано курс, — про це сьогодні й поговоримо. Пане Яременко, почнемо з вас, якщо ви не проти.
Сергій Яременко: Я думал, что как всегда Устенко первым выскажется…
Юрій Гаврилечко: Сюрприз…
Сергій Яременко:Ну, первый тезис — это то, что действительно два последних, или три последних месяца все внимание уделялось политическим событиям и как бы абсолютно не обращалось на те экономические процессы, которые не прекращаются, несмотря ни на какие политические события, а идут своим чередом. И поэтому те проблемы, которые накапливались на протяжении четырех лет, собственно, никуда не делись. И забегая вперед, могу только сказать, что это относится и к сегодняшней как бы теме.
Необходимо сказать только о том, что она была разряжена, эта ситуация, той договоренностью, которая осуществилась между Путиным и Януковичем, или Украиной и Россией. То есть, стабилизировалась временно ситуация тем, что Россия предоставила кредит, собственно, для погашения частично своих долгов, и общего улучшения ситуации. И таким образом как бы проблема ушла.
Однако, проблема не ушла из той части, о которой я говорил, вот я смотрю, 10-го, 12-го и 13-го декабря, о том, что, собственно, при анализе того, как мы можем из этой системы выйти на сегодня, то оставался только вариант, при котором проблему можно решить только займами. Ну, и вот частично мы ее решили и погасили ту угрозу, которую чувствовали и корпоративный сектор, и население. И как бы этим процессом, или выделением, допустим, трех миллиардов долларов уже реально и обещанными пятнадцатью как бы ситуация успокоилась.
Но не ушли коренные причины, которые эту ситуацию породили и удерживают в постоянном напряжении. Я уже говорил о том, что за эти четыре года той монетарной политики, которая проводилась, собственно, Национальным банком, иного результата ждать нельзя и в комплексе с правительственными и другими шагами она приводит только к тому, что в стране все время только растет дефицит торгового баланса. Сейчас он ухудшился еще и платежным, потому что и капитальные потоки в такие моменты изменяют свое направление. И поэтому это вызвано, в первую очередь, я еще раз повторяю, монетарной политикой Национального банка.
В чем она заключается? Я не буду говорить обо всем, потому что это очень важный и интересный момент, но я скажу так, что экономика Украины не может работать только по той причине, что заработки в финансовой системе. То есть в банковской системе платежи по депозитам в банках достигают 20-23 процентов, и поэтому ни один реальный бизнес в условиях спада не может дать такой прибыли, как, собственно, ничего не делание и получение на свои деньги таких процентов, как 20-23 процента. Некоторые банки заявляют еще более высокие проценты. Интересно посмотреть, что же у них получается, если они обещают двадцать пять, то по какой же процент они могут давать кредиты реальному сектору?
И таким образом мы говорим о том, что, собственно, перетрансляция своих доходов из реального сектора в финансовый уже невозможна в таких условиях. Потому что реальный сектор не генерирует такой прибыли, которая бы обеспечивала платежи по заявленным средствам (25-30 процентов), и чтобы еще оставалось на рентабельную работу. Поэтому мы уже дошли до той черты, за которой без изменения монетарной составляющей развитие реального сектора невозможно.
Можно сказать, что за этот период (за четыре года) масса бизнеса монетизировалась, то есть, то ли продала, то ли закончила свой бизнес, вынув какие-то проценты, оставив банки с плохими активами. Монетизация осуществлялась таким образом, что они эти деньги вкладывали в банковскую систему, получали процент и таким образом вымывался реальный сектор. А вымывание реального сектора еще более ухудшало состояние торгового баланса, результатом которого было вымывание уже антиимпортных производств, и тогда этот процесс все больше ускорялся. То есть мы уже не имеем конкурентных предприятий по противодействию импортной продукции.
Таким образом, импорт у нас растет, экспорт падает, и внутреннее производство, которое не может конкурировать с дешевым импортом, по причинам вот и собственного состояния, и депрессии, снижения покупательной способности населения. И это как снежный ком все больше и больше увеличивается. Таким образом, в данной ситуации мы видим, что дефицит увеличивается, то есть нехватка валютных средств увеличивается, и единственным образом в этой ситуации этот дефицит можно погасить только заемными средствами. Но это можно использовать как краткосрочную меру, а в целом необходимо готовить какие-то более глобальные стратегические программы действий, которые бы изменили ситуацию. Этого пока не делается.
Единственное, может быть, вот те действия, о которых заявляет правительство, о крупных каких-то совместных проектах с Россией, которая может влить какие-то ресурсы в базовые отрасли, в машиностроение под заказы, но это по политическим проблемам очень проблематично. И я не знаю, как это будет развиваться. Но это тоже долгосрочные проекты.
Что можно сказать о сегодняшнем дне? О сегодняшнем моменте можно сказать, что действительно политические процессы влияют на это, то есть сегодня руководят поведением как корпоративного сектора, так и частных лиц на рынке. В этом ничего нового нет, это абсолютно стандартная ситуация, и я в принципе как бы удивляюсь, и очень как бы спокоен в связи с тем, что население и корпоративный сектор ведут себя довольно сдержанно, то есть не происходит каких-то панических настроений, хотя и есть некие действия того же населения. Но это я больше связывал бы с тревогой и «на всякий случай», но вот такого массового поведения, как в предчувствии какого-то глубокого кризиса как бы еще не образовалось. Ну, и слава Богу.
Поэтому, мы видим в этом, и в последние дни по сведениям из коммерческих банков, что действительно увеличилось снятие гривневых депозитов на фоне роста курса СКВ, то ли вообще снятие, то ли перевод их в валютные средства. Хотя уже нет доверия особого и к собственно финансовому, банковскому сектору. И поэтому уже часть уходит просто «под подушку».
В чем и где здесь как бы то ли ловушка, то ли двойные действия или двойные стандарты Национального банка. Первое, что в принципе мы видим, что при такой системе, то есть при таком состоянии экономики, девальвация гривни не приводит к улучшению экономического состояния Украины. Почему? Потому что девальвация в классических условиях тормозит импорт и поднимает внутренние отрасли, как замену ограничению импорта, и увеличивает количество экспорта.
Но тут первое, экспорт ограничен по причине мировой стагнации, поэтому это уже не зависящие от внутреннего состояния, или от Украины, факторы, которые тормозят в целом развитие экспорта или увеличение экспорта. Второе, импорт. Вот за эти четыре года остались только те классические формы бизнеса, которые не могут противодействовать импорту, потому что они связаны, собственно, наверное, с основной потребностью населения. То есть, это картошка, мясо, рыба, вот такие. А в других областях она уже не конкурентная, поэтому это не вызовет возрождение внутреннего производства. А увеличение импорта, то есть девальвация курса гривни, приведет только к чему? К росту цен на импортные товары и к какой-то инфляции. Таким образом, того эффекта, который дает девальвация внутренней валюты, мы не добьемся.
И второй фактор, о котором я говорил, это позиция Национального банка как бы по классическому поведению в этой ситуации. То есть мы не сотрудничаем с МВФ, мы не получаем от него кредитов, но в части идеологической Национальный банк следует его то ли требованиям, то ли доводам о том, что единственный выход в этой ситуации — это девальвация национальной валюты.
Таким образом, получается, что уже даже в документах и по бюджету, и в целом Национальный банк принял такую позицию, чтобы курс был где-то 8,4 гривни за доллар средний по году. Таким образом понимая, что нельзя в такой момент, чтобы не вызвать каких-то панических настроений, необходимо сдерживать девальвацию курса. Но, исходя из того, что ментально уже принято решение о том, что курс должен девальвировать, курс гривни должен девальвировать, поэтому Нацбанк не знает, на каком значении остановиться. И выбирает только те механизмы, то есть, делать ли интервенции и в каком объеме, и где та черта, перед которой необходимо остановиться. Там как бы идеологически это не выработано.
И поэтому мы видим тот момент, когда и до 8,7 гривень поднимается курс, а это уже опасная черта, за которой может последовать как срыв населения, потому что оно видит, что валютные депозиты или накопления намного эффективнее, чем в национальной валюте, и это может перевернуть ситуацию. Поэтому с этим играться абсолютно нельзя.
Но как бы вот то, тот миф, который принят как бы для переходных экономик, что единственное спасение может состоять в девальвации курса, принят, не имеет в нашей стране противодействия, или обоснования, что это заблуждение, и это приведет только к ухудшению жизни населения, обеднению, увеличению инфляционной составляющей. Плюс опять же к валютизации накоплений населения, опять же, к затруднениям проведения Национальным банком какой-то эффективной монетарной политики. И таким образом опять мы запутываемся, и опять это просто зафиксируется на более высоком курсе гривни.
И еще один важный тезис, что в стране, которая больше импортирует, чем экспортирует, девальвация курса приводит только к негативным результатам. Таким образом, мы это наблюдаем. Но, тем не менее, как мантру повторяем, что так должно быть, поскольку очень простой тезис — что раз нет валютных резервов, то так всегда поступают. Но это всегда приводит только к ухудшению экономического состояния и к еще большей дестабилизации как финансового, так и экономического секторов. Ну, пока хватит для затравки, а там дальше будет видно.
Юрій Гаврилечко:Как раз в этом плане у меня к вам комплексный вопрос. В 2012 году дефицит государственного бюджета около тридцати миллиардов гривен — это десять процентов от бюджета. В 2013 году — пятьдесят миллиардов, на 2014 год заложено семьдесят миллиардов — это уже двадцать процентов бюджета.
Одновременно с этим, когда с 2005 года по торговому балансу было плюс восемьсот миллионов, в 2013 году — порядка минус пятнадцать миллиардов. То есть для того, чтобы держать курс в равновесном состоянии где-то 8,2 гривни, который, допустим, был к концу прошлого года, нам нужно откуда-то брать еще четырнадцать миллиардов долларов ежегодно, чтобы выходить в ноль. То есть, этих денег нет.
На каком соответственно новом равновесном состоянии закрепиться гривня, если этих денег по сути сейчас взять-то негде дополнительно? Хорошо, российский кредит уже съели, замечательно, но увеличиваются объемы гривни, и все равно количество денег в системе возрастает. Это видно и по статистике Национального банка, что количество гривни растет. То есть, насколько этот процесс по абсолютно естественным причинам может перекрыть возможности административного удержания вот таким путем?
А главное, какой смысл сейчас тому же Национальному банку при нулевой инфляции удерживать такую высокую учетную ставку, которая тоже влияет на то, что у нас очень дорогие кредиты? Ну, не может при нулевой инфляции быть 6,5 учетная ставка НБУ и двадцать процентов по депозитам. Это какая-то фантастика. То есть мы живем не только в мифах, но и вообще в какой-то сказочной стране.
Сергій Яременко:Это не сказочная страна и не мифы, а это мантры, которые мы принимаем. И на это я не могу дать ответа, потому что именно все действия монетарных властей, собственно, строились на выводах основоположников, так сказать, действий национальных банков переходных экономик в растущей экономике. Но в условиях не растущей экономики, это вообще переворачивается с ног на голову. Во-вторых, это еще более усугубляется. И таким образом простого ответа на эти вопросы не существует.
Юрій Гаврилечко:То есть нас ожидает целая череда экспериментов, которые будут проводиться здесь?
Сергій Яременко:Это не эксперименты. То есть, здесь необходимо понимать… Я уверен, что сегодня и в Национальном банке, и как бы в научной или экспертной тусовке, или элите, если можно так назвать, Украины нет тех идей, которые бы соответствовали сегодняшним реалиям. Мы все равно пользуемся теми же правилами, которые, собственно, наша держава проводила на протяжении двадцати лет, и это нас не убедило в том, что такая политика абсолютного абстрагирования Национального банка от реальной национальной экономики не то, что ущербна, а она даже антиукраинская.
Юрій Гаврилечко:Это на самом деле как в анекдоте про Василия Ивановича, что только бледнолицые дважды наступают на одни и те же грабли. Но Украина умудряется на одни и те же грабли наступать уже двадцать лет подряд, даже больше.
Сергій Яременко: И это потому, что у нас часто меняется, допустим, то же руководство Национального банка, и каждое новое делает вывод, что это не из-за модели экономического развития, а только вина тех, кто перед ними был, и повторяют ту же самую модель, говоря о том, что вот им это удастся. Но это абсолютно они едут на той же машине и тем же путем.
Юрій Гаврилечко: То есть, «ворота старые, бараны новые»?..
Сергій Яременко: Да. Ну, можно и так сказать.
Юрій Гаврилечко: Олег, тогда, собственно, сейчас мы уже на протяжении нескольких месяцев видим достаточно серьезное гражданское противостояние в Украине. И понятно, что в таких условиях никакие внешние агенты вливать деньги в Украину за здорово живешь не будут, потому что все отлично понимают, что это может привести к финансированию гражданской войны в том числе за эти средства.
Что будет с гривней в такой ситуации? Мы видим и по тому форуму в Давосе, где было полное игнорирование украинской делегации, что на этом экономическом форуме никто не собирается ни предлагать никаких решений, ни опять-таки вариантов выхода из ситуации пока здесь у нас не стабилизируется внутриполитическая ситуация. Потому что Россия, думаю, тоже не будет сейчас активно стремиться предлагать какие-то денежные варианты, понимая, что эти деньги могут просто не вернуться. Что будет происходить, по вашему мнению? То есть, какие возможные сценарии дальнейшего развития событий в такой ситуации?
Олег Устенко: Добрый день, дамы и господа! Спасибо большое за возможность выступить по этой теме. Для меня показательно, что если уже возобновляется интерес к вопросам, связанным с деньгами, то, наверное, политическое противостояние в скором времени подойдет к какому-то логическому завершению.
Спасибо, Юра, за вопрос. Я думаю, что реальности сценариев развития ситуации существует достаточно много, от умеренно оптимистичных, до совершенно катастрофичных. Действительно, я бы сказал, что нельзя смотреть на Украину просто как на отдельно взятую страну, которая не живет в окружении других стран и с развитой экономикой, и с развивающимися рынками, к которым сама относится.
Я бы обратил внимание всех на то, что с начала этой недели началось такое серьезное «ралли» на развивающихся рынках по девальвации местных денежных единиц, в данном случае Украина просто в тренде. С начала недели турецкая лира резко девальвировала, за прошлую неделю и на начало этой недели до теперешнего момента происходила быстрая девальвация российского рубля. А вы знаете, что на протяжении прошлого четверга-пятницы резко девальвировала аргентинское песо, резкая девальвация произошла по целому ряду других валют.
Юрій Гаврилечко: В Бразилии в том числе.
Олег Устенко: В Бразилии произошла резкая девальвация. То есть, в общем-то в данном случае девальвация, которая проходит в Украине, это девальвация, так сказать, mainstream. Поэтому не стоит там особенно сильно огорчаться в плане того, что вы видите изменения курса гривни к доллару Соединенных Штатов Америки или гривня в паре к евро. Кстати сказать, вы наблюдаете гораздо меньшее колебание гривня — рубль только потому, что рубль тоже параллельно с гривней девальвирует.
Для очень многих центробанков сейчас, я надеюсь, что и для Центробанка Украины, вопрос состоит в том, что надо отыграть свои конкурентные преимущества, в том числе и на внешних рынках. Никто ничего не придумал более умного за последнее время, как то, что страны экспортно-ориентированные все-таки стремятся к тому, чтобы их собственная денежная единица была относительно слабой. Украина экспортно-ориентированная страна, половину нашего ВВП мы получаем за счет экспорта товаров, поэтому в общем-то девальвация гривни играет нам на руку, как это ни странно в плане возможности продвижения наших экспортеров.
В том случае, если бы мы не девальвировали на протяжении последних полутора недель, мы бы видели резкую потерю нашей конкурентоспособности на внешних рынках. Это во многом может быть проблемой, которая сжимает экономический рост страны.
Я бы сказал по поводу того, что в принципе какие-то фундаментальные причины не изменились с реальности за последние несколько недель. Именно фундаментальные. Золотовалютные резервы Национального банка находятся в принципе на прежнем уровне, более того в золотовалютные резервы было закачано три миллиарда долларов в декабре прошлого года как раз за счет размещения наших евробондов в суверенном фонде Российской Федерации. Насколько я понимаю, существуют договоренности по возможности закачки дополнительных сумм от Российской Федерации опять-таки за счет размещения наших евробондов уже на протяжении этого месяца (на протяжении января).
Я бы сказал, что кроме золотовалютных резервов небольшая такая, незначительная девальвация может немного поддержать наших экспортеров. А поддержка наших экспортеров на фоне падающих валют в других регионах означает, что потенциально у нас могут вырасти экспортные поступления. Экспортная выручка может возрасти за счет двух основных регионов, в которых мы работаем, — Европейский Союз и Российская Федерация. Если вы помните статистику, то на территории Российской Федерации мы продаем 25 процентов нашего экспорта, по крайней мере в прошлом году продали. Это значит, что 12,5 процентов нашего ВВП мы получаем как раз за счет реализации украинской продукции на территории Российской Федерация.
Экономика Российской Федерации, про прогнозу их собственного центробанка, и по общему прогнозу, который представлен тем же докладом о мировом развитии, по нашему собственному прогнозу, который мы выставляем по Российской Федерации, будет расти в 2014 году в пределах 1,5-2,5 процента. А это значит, что в общем-то у нас существуют возможности по дополнительной выручке со стороны Российской Федерации. Единственно но в данном случае это то, что Украина представлена на рынке Российской Федерации в том числе и с продукцией машиностроительного комплекса. Машиностроительная продукция в общем-то не реагирует в приросте экономики на один процентный пункт, а объемы продаж по машиностроительной продукции не возрастают ровно на такой же процент, потому что эластичность машиностроительной продукции ниже, чем единица.
Что касается Европейского Союза, то несмотря на то, что Украина там представлена продукцией с низкой добавленной стоимостью (металл, химия), их рост, который предполагается на этот год по прогнозу в размере от одного до полутора процентов на протяжении 2014 года на фоне нашей эластичности выше, чем единица, означает для нас возможность получения дополнительной экспортной выручки в территории Европейского Союза в больших размерах. То есть теоретически выручка от экспорта в страну будет закачиваться достаточно неплохая, а это означает, что в принципе существует потенциальная возможность пополнения золотовалютных резервов. Второй фактор…
Юрій Гаврилечко: То есть зерно и удобрения быстрее продаваемые, чем машины?
Олег Устенко: Да, быстрее продавать, это правда, чем машины. И спрос на металлы, на металлы в основном, спрос на металлы более активно растет по сравнению с ростом, скажем, спроса на машиностроительную продукцию. Это первый важный канал.
Второй важный канал, который свидетельствует в пользу того, что ситуация отнюдь не патовая, а ситуация может абсолютно нормально контролируемой, это в общем-то те перечисления, которые страна получает от наших заробитчан. Рынок Европейского Союза, Штатов, Российской Федерации в этом году растет, наши заробитчане себя очень неплохо чувствовали в период абсолютного кризиса в этих странах. Но даже на фоне этого абсолютного кризиса мы с вами получали больше, чем пять миллиардов долларов от заробичан ежегодно, а это сумма, которая равнялась фактически притоку прямых иностранных инвестиций в страну.
Поэтому нет никаких оснований предполагать, что на фоне растущей экономики там, наши заробитчане будут перечислять в Украину меньше, чем те суммы, которые они перечисляли на фоне плохих экономик. Поэтому это в общем-то второй аргумент, который свидетельствует о том, что в страну может происходить опять-таки дополнительное закачивание валюты.
Третий аргумент. Несмотря на то политическое противостояние, которое есть в стране, все-таки страна будет получать прямые иностранные инвестиции. К сожалению, политическое противостояние резко ухудшило наши прогнозы буквально за несколько недель по возможному притоку прямых иностранных инвестиций в страну. Если раньше прогноз, например, который мы делали, находился на уровне от четырех до пяти миллиардов долларов, я слабо себе представляю, каким образом в этом году мы сможем подняться там на отметку, скажем, выше, намного выше, чем два миллиарда долларов. То есть, несколько недель противостояния резко снизили наш возможный приток валюты в страну на протяжении 2014 года.
И связано это прежде всего с тем, что в страны с нестабильной ситуацией, особенно в страны, где существует политическая нестабильность или возникает в какие-то моменты времени, большая часть инвесторов поставит свои инвестиции на лист ожидания, в данном случае это уже произошло с Украиной. Не стоит думать, что на протяжении двух-трех недель, если политическое противостояние закончится, вдруг пойдут инвестиции. Нет, мы их безрезультатно потеряли на протяжении, скажем, ближайшего полугода, и многие будут опасаться инвестировать сюда деньги.
Третий фактор, или еще один фактор, который свидетельствует о том, что ситуация может находиться под контролем, и в общем не является патовой ситуацией, это все-таки все еще существующая надежда, что после разрешения политического конфликта для Украины разблокируют внешние рынки заимствований. К сожалению, за последние две недели наша страна резко упала в плане доверия иностранных кредиторов к нам, опять-таки из-за политического противостояния, которое существует в стране. Речь идет по поводу того, что мы побили психологический барьер по нашим европейским бондам, которые резко начали меняться, дисконт по которым начал резко увеличиваться.
Если вы следили за статистикой, то уже вчера они торговались с доходностью, превышающей 10,5 процентов годовых. А психологическим барьером было десять. До этого момента мы торговали с доходностью около 8-9 процентов. К сожалению, психологический барьер пройден.
Юрій Гаврилечко: Прошу прощения, повлияло ли то, что Минфин начал увеличивать ставки по ценным бумагам, под которые сейчас привлекают деньги? Пусть не намного, там где-то на 0,5-0,75 процентных пунктов, но это все равно достаточно серьезное увеличение.
Олег Устенко: К сожалению, Минфин будет загоняться, и уже загоняется, в такую ситуацию, когда в условиях невозможности заимствования на внешних рынках капитала, а она уже отсутствует… Я хотел сказать еще вот по поводу чего. Кредитно-дефолтные свопы — страховка рисков по работе в Украине, растут каждый день. Причем, чем резче противостояние здесь, тем резче рост происходит по риску на работу в Украине. Если, например, еще три недели назад кредитно-дефолтные свопы (страховка рисков по работе в Украине) вошли в такой нормальный диапазон, относительно нормальный диапазон — торговались на уровне где-то около, не превышающем семи процентов, семь процентов. И я считал, что внезапно для Украины открываются неплохие перспективы, внешний рынок вдруг стал благоприятным буквально на какое-то количество недель к развивающимся рынкам. Разместилась Ирландия под 3,7 процента годовых, и это Ирландия, которая испытывала колоссальные проблемы.
Греки, которые испытывали колоссальные проблемы, смогли выйти на внешние рынки заимствования капитала и заимствовать под 7,8 процента годовых, что несравнимо больше, чем могла бы теоретически, если бы выходила Украина, одалживать. Португальцы неплохо разместились — под 5,7 процента годовых. Я считал на тот момент времени, что для Украины это шанс немедленно выходить на внешние рынки капитала и пытаться заимствовать как можно больше пока рынок благоприятный.
Почему больше? Потому что, к сожалению, у нас в этом году есть серьезные платежи, и так как говорит Юрий, действительно, у нас есть проблемы, связанные с дефицитом государственного бюджета.
Но опять-таки, один вопрос, что можно делать сейчас правительству, и что надо было бы делать в идеале. То, что надо было бы делать в идеале, не понравится ни одному политику, не понравится населению. Но в идеале абсолютно очевидно, что страна, которая имеет дефицит государственного бюджета, не может нормально развиваться в долгосрочной перспективе. Украина, к сожалению, имеет серьезный дефицит государственного бюджета, который должен быть или резко снижен, что крайне невозможно в силу целого ряда политических факторов. И это означает, что необходимо выйти к населению и сказать, что мы сокращаем программу «А», программу «Б» и программу «С». Но это, как правило, не нравится избирателям, не нравится населению. И я предполагаю, что на фоне теперешнего политического противостояния правильный экономический рецепт просто не сработает. Вряд ли пойдут на резкое снижение дефицита государственного бюджета.
А коли существует дефицит государственного бюджета, то его нужно каким-то образом фондировать. Каким образом его можно фондировать? Его можно фондировать либо за счет заимствований внутренних и внешних, либо кроме внутренних и внешних заимствований, возможно, проводить приватизацию. Но я опять-таки предполагаю, что в Украине проводить приватизацию на фоне политической такой неблагоприятной атмосферы будет крайне сложно. Ее всегда было сложно здесь проводить, Украина в этом плане сродни латиноамериканским странам, где вроде бы правильные действия по приватизации, как правило, не поддерживаются населением.
В Украине то же самое, правильные действия по приватизации реализовать при нормальной ситуации в жизнь крайне сложно, а при политическом противостоянии, я предполагаю, какие заголовки появятся в газетах: «Еще продают и страну», «Еще кто-то купил». И, может быть, это правда. Но в конце концов это как бы правильный рецепт. Поскольку для вас закрыт внешний рынок финансирования, у вас невозможно провести приватизацию, каким образом фондировать дефицит, если вы не хотите его снижать?
Более того, я боюсь, что после этого политического противостояния начнут все больше и больше расти популистские такие лозунги, которые ни к чему хорошему, как правило, не приводят, а в экономической плоскости приводят лишь к расширению дефицита государственного бюджета. Таким образом, в стране остается только один источник — внутренний источник заимствования ресурса. Вот почему Министерство финансов и пытается играть, и пытается добавлять какие-то незначительные, но все-таки доходности по своим внутренним ценным бумагам, придумывая совершенно различные новые инструменты: долларовые, привязки к доллару, не исключаю, что и к евро в скором времени. Не исключаю возможности привязки к золоту и так далее. То есть все время предлагаются все новые и новые инструменты для того, чтобы каким-то образом привлечь дополнительные ресурсы. Но в реальности…
Юрій Гаврилечко: И еще альтернатива — это печатный станок…
Олег Устенко: Я не хочу этого говорить, но в реальности, если вы вспомните девяностые годы, то вспомните, что в девяностые годы дефицит государственного бюджета составлял порядка тридцати процентов ВВП. Тридцать процентов ВВП! Конечно, когда эти тридцать процентов ВВП дефицита государственного бюджета существовали, для примера сейчас в новом бюджете заложено около пяти процентов. То есть это несравнимо меньше. Вопрос просто в том, чтобы не удариться в популизм и не раздувать этот дефицит.
Но я слабо себе представляю, как можно раздуть дефицит до такой отметки. Но тридцатипроцентный дефицит государственного бюджета привел на тот момент времени к гиперинфляции. То есть это был бы крайне такой опасный тренд. Я надеюсь, что все-таки де-юре Национальный банк остается независимой организацией, и вряд ли можно на него уж так сильно прямо давить для того, чтобы включить печатный станок и монетизировать дефицит. Я считаю, что в принципе…
Сергій Яременко: Обаме можно…
Олег Устенко: Я считаю, что вот на фоне всего этого, что происходит, к сожалению, я не могу дать рецепт для населения, в чем лучше хранить свои сбережения. И вот почему. К сожалению, мое видение ситуации, как она будет развиваться на протяжении 2014 года. Мой основной совет для Национального банка: ни в коем случае не бояться смягчения монетарной политики. Ни в коем случае. Продолжать, если это возможно, насыщать рынок ликвидностью. Насыщение рынка ликвидностью может означать дополнительный всплеск по курсу, но этот всплеск по курсу будет кратковременный.
Курс не развивается по прямой траектории, в нормально работающей относительно рыночной экономике курс сначала девальвирует, а потом происходит коррекция в плане его укрепления. Но это означает, что вот такая волатильность курсовая, которая может происходить в Украине, она может быть в общем-то приемлемой, потому что альтернативы нет. Но при любом раскладе доходность гривневых депозитов для населения будет продолжать оставаться более привлекательной, чем доходность по валютным депозитам.
Я бы рекомендовал Национальному банку делать действия, которые были бы направлены на то, чтобы снизить привлекательность, насколько это возможно, и как можно быстрее, долларовых и вообще валютных депозитов. Основным инструментом, который они могут здесь использовать, это резкое увеличение… я не хочу перегружать терминами, но в принципе резкое увеличение ставок резервирования именно по валютным депозитам, и уход из такого резервирования, которое сейчас происходит в гривне, переход на валютное резервирование. Сделать валюту как можно менее привлекательной. Почему? Потому что вот эти валютные всплески, которые мы сейчас наблюдаем, это во многом всплески из-за нестабильного поведения различных агентов, в том числе и населения.
Вспомните, 2008-й, 2009-й годы, во время такого рода кризисных явлений население пугается и граждане в тот момент времени увеличивают покупку до полутора миллиарда долларов в год. Я бы не рекомендовал хранить деньги, например, в евро, потому что, как я вижу ситуацию, на протяжении 2014 года… Опять-таки, если наложить это на то, что, мне кажется, что Национальный банк будет делать невыгодными валютные депозиты, я вижу в конце этого года курс по евро, в паре евро — доллар на отметке 1,25. Существует масса сигналов, не хочу на них концентрироваться…
Юрій Гаврилечко: Это соотношение евро к доллару?
Олег Устенко: Евро — доллар 1,25 от соотношения, которое на сегодня существует, — 1,36. То есть теоретически вы будете терять на курсе в паре евро — доллар. Более того, процент по депозитам в евро будет крайне низким, поэтому там выиграть будет невозможно. Есть один плюс для евро, если вы смотрели форум в Давосе, вы слышали выступление, которое делала Кристин Лагард, вы следите за статистикой, которая существует, значит, вы видите, что по евро ожидается такое серьезное дефляционное давление, дефляция евро. Это единственное, что может сберечь евровалюту, но в конце концов, поскольку расходы делаются здесь и будет необходимость обмена их на гривню, потери все равно будут и по евро.
А с точки зрения доллара, опять-таки, я бы ожидал, что в этом году мы будем с вами свидетелями… Во-первых, мы абсолютно точно будем свидетелями резкого сокращения количественного ослабления и сворачивания его со стороны Федеральной резервной системы. Вот, кстати, почему пара евро — доллар будет колебаться в сторону 1,25. Но по доллару раскручена уже инфляция, она идет с временным лагом где-то около трех лет. То есть теоретически под конец этого года мы с вами будем видеть увеличение инфляции по доллару, и все это на фоне растущей американской экономики, которая составляет около трех процентов, плюс три может вырасти в этом году. Фактически долларовые сбережения не будут точно так же защищены, как и гривневые, как и в евро.
Фактически из этих трех валют для населения в принципе более привлекательными, похоже, будут как раз гривневые сбережения. Но опять-таки, всякая подвижка на фоне такого резкой волатильности рынка по переформатированию депозитного портфеля крайне опасна, на этом сложно заработать даже игрокам рынка «Форекс». Но заработать населению почти невозможно.
Юрій Гаврилечко: То есть если у вас есть какая-то валюта, не бегите ее сдавать и менять одну на другую. Сейчас это не имеет ни малейшего смысла.
Олег Устенко: Да, да, это крайне-крайне опасно.
Юрій Гаврилечко: Сергей, у вас были реплики. Потом вопросы.
Сергій Яременко: Да, у меня реплики, потому что они имеют существенное значение. Ну, первое, я считаю, что основная ошибка моего коллеги состоит в том, что анализ и действия, которые исходят из этого, это сравнивание, или это для экономической политики в переходных экономиках с развитой рыночной экономикой. Отсюда все как бы отличие и те ошибки, которые я замечаю. То есть, абсолютно по-другому происходят экономические события в переходных экономиках при равных прочих условиях, чем в развитой рыночной. Поэтому перекладывать весь тот анализ и действия на ситуацию, которая происходит у нас, и наоборот на развитую рыночную экономику, некорректно, по крайней мере.
Второе. Второе это то, что говоря о дефиците, мы должны говорить публике, или с экрана о том, что любой дефицит бюджета в переходных экономиках необходимо раскладывать на два: это внутренняя задолженность государства, и внешняя задолженность государства. Это имеет существенное значение, и говорить одной цифрой о том, какой дефицит госбюджета абсолютно