В период пандемии коронавируса в США выделили несколько триллионов долларов для поддержки населения. Эти средства перекочевали сначала в кошельки американцев, а когда они начали тратить деньги на ежедневные покупки, — в кошельки производителей товаров. Это спровоцировало виток 5-процентной инфляции в США и по всему миру. В то же время, Нацбанк Украины оказался лишен возможности свободно распоряжаться золотовалютными резервами и делать выгодные вложения, чтобы получить ресурсы для развития национальной экономики, но руководство регулятора создало удобные условия для обогащения валютных спекулянтов и начало искусственно снижать курс гривны. Эти факторы провоцируют рост цен на товары. Об этом в интервью ГолосUA рассказал экономист Алексей Кущ.
— Алексей, некоторые экономисты склонны считать, что в период пандемии в США начался виток инфляции, который распространился по миру и частично влияет на цены в Украине. Что скажете на это?
— Украина зависит не от «внутренней» инфляции в США, а от роста цен на сырьевые товары на мировых рынках вследствие глобальной инфляции доллара. Но у нас сырьевая экономика, мы производим сырье и полуфабрикаты и, соответственно, чем больше в структуре экономики Украины сырья и полуфабрикатов, тем сильнее так называемый импорт инфляции.
Что важно об этом знать: важно соотношение инфляции потребительской с промышленной, которое у нас совершенно не регулируется действиями Нацбанка и правительства. О чем идет речь: в идеальной экономической системе промышленная инфляция должна быть чуть ниже, чем потребительская, например, на 0,5 процента. Для чего это? Чтобы стоимость продаваемых товаров была чуть выше, чем рост себестоимости факторов производства, материальных затрат производства. В этом случае предприниматель всегда будет получать небольшой размер «инфляционной премии» и он, соответственно, имеет колоссальный стимул к расширению производства и начинает делать капитальные инвестиции, создавать новые рабочие места, и экономика растет.
Если происходит обратное и потребительская инфляция ниже промышленной, то у него происходит полная демотивация процесса производства, так как цена, по которой он продает, растет меньше, чем стоимость факторов производства. Так производитель всегда теряет часть своей прибыли.
Рано или поздно возникнет ситуация, когда промышленная инфляция будет существенно выше потребительской, и производитель начнет работать себе в убыток и будет вынужден закрыть производство. А теперь представьте, какой разрыв между растущими затратами производителей и покупательской способностью в Украине, если у нас по данным Госстата, потребительская инфляция в годовом исчислении 11 процентов, а промышленная инфляция за последние 12 месяцев достигла 57 процентов. Никакой рентабельности в этом случае не хватит, чтобы перекрыть инфляционную дыру. Конечно, производство не останавливается, бизнес продолжает работать, но идет колоссальное сокращение капитальных инвестиций, то есть предприниматели не вкладывают деньги в новые рабочие места. Это одна из ключевых проблем и предвестник экономического кризиса.
— Алексей, в предварительной беседе вы говорили, что курс гривны укрепляется за счет монетарной политики НБУ, а не за счет экономических факторов. Как эта ситуация влияет на стоимость товаров отечественного производства и товаров импортных?
— Происходит рост импорта на фоне вытеснения прямых иностранных инвестиций спекулятивными капиталами.
Дело в том, что учетная ставка НБУ утратила функцию ориентира цен на деньги. Учетная ставка становится своеобразным индикатором доходности для финансовых спекулянтов. Она не применяется при формировании кредитных ставок коммерческих банков и у нас в данном случае не возникает эффект кредитного мультипликатора, который рассчитывается как обратное отношение нормы резервирования по вкладам клиентов в банках. Так вот у нас норма резервирования по вкладам в коммерческих банках равно нулю. По теории кредитных мультипликаторов, у них должна быть абсолютная возможность создавать новые деньги за счет кредитов и банки могут в теории бесконечно мультиплицировать денежную массу, создавая новые деньги. Ведь привлекая деньги у населения, банки ничего не резервируют, я говорю об обязательном резерве по пассивам. Соответственно деньги, которые они привлекали, они могут выдавать в качестве новых кредитов. Но ничего такого не происходит, потому что происходит эффект вытеснения. То есть учетная ставка Нацбанка не влияет на кредиты, а используется исключительно Министерством финансов для обоснования сверхвысокой ставки по выплате государственных долгов по ОВГЗ, потому что доходность аукционов по ОВГЗ привязана к базовой ставке Национального банка. Соответственно, повышая эту ставку, Национальный банк дает возможность Минфину повышать доходность по ОВГЗ и туда идет колоссальный поток спекулятивных инвестиций. Так спекулянты зарабатывают 10 процентов годовых на украинских облигациях. Но, заводя спекулятивные инвестиции, усиливается тренд на укрепление гривны, потому что валюта, которую в страну заводят финансовые спекулянты, чтобы купить ОВГЗ, обменивается на гривны. Соответственно, они продают валюту на межбанковском рынке и укрепляют гривну, зарабатывая еще и на положительных курсовых разницах. То есть свою доходность, которую получают по ОВГЗ, дополняют дополнительной валютной доходностью. И эта валютная доходность достигает 20 процентов.
— Как эта ситуация с валютными спекулянтами влияет на курс гривны?
— Такая политика высоких процентных ставок приводит к искусственному укреплению гривны, потому что на внутренний рынок приходит спекулятивная валюта. Она приводит к эффекту вытеснения, когда ни один банк не будет зарабатывать на кредитовании реального сектора экономики. Эта монетарная политика НБУ приводит к вытеснению прямых инвестиций спекулятивными и к атипичному укреплению гривны.
— В предварительной беседе вы говорили, что Украина почти утратила монетарный суверенитет. Что это за термин, что он означает и что стоит об этом знать населению Украины?
— Есть частные случаи, а есть стратегические случаи. Частный случай это ситуация в системе управления золотовалютными резервами. В Украине 28 миллиардов золотовалютных резервов, 24 миллиарда из них вложены в ценные бумаги, в основном, американские. Соответственно, Украина фактически кредитует американскую экономику, потому что американские ценные бумаги это в основном облигации Минфина, с помощью которых американский Минфин просто привлекает деньги на международных рынках для нужд американского госбюджета.
А какова ситуация в странах, где есть монетарный суверенитет. Например, в 2020 году в условиях кризиса начало дорожать золото. В том же году финансисты и экономисты понимали, что доллар будет дешеветь, а евро дорожать. Соответственно, все европейские страны, которые имеют монетарный суверенитет – например, Германия, — около 70-80 процентов своих активов начали хранить в золоте. В 2020 году все, кто вложился в золото, заработал около 40 процентов доходности. Если бы Украина вложила часть золотовалютных резервов не в американские ценные бумаги, а в золото, то Украина бы заработала примерно 7 миллиардов долларов чистой прибыли. Но Украина это не сделала, поэтому ничего не заработала. По причине того, что лишилась возможности самостоятельно управлять своими резервами (де-факто, а не де-юре).
— Я правильно вас поняла: Нацбанк Украины сегодня зависим от решений внешних кредиторов?
— Да. И теперь Украине внешние кредиторы даже не разрешают провести простейшую диверсификацию – половину золотовалютных резервов вложить в доллары, половину в евро. Тем временем, в 2020 году доллар подешевел на 15 процентов по отношению к евро. Поскольку 90% золотовалютных резервов Украины вложена в долларовые активы, то это вложение принесло около 4 млрд долларов убытков. То есть при отсутствии монетарного суверенитета Украина вместо того, чтобы заработать 6-7 млрд долларов потеряла 4 млрд и ничего не заработала.
То есть монетарный суверенитет это умение управлять своими резервами и своей возможностью направлять эмиссию на цели экономического роста, а не на интересы финансовых спекулянтов, но украинские финансы сегодня работают именно на интересы внешних кредиторов и финансовых спекулянтов. Таким образом, утратив монетарный суверенитет, мы не можем свободно распоряжаться золотовалютными резервами, не можем вести самостоятельную национальную промышленную политику, делать инвестиции в социальный капитал, не можем повлиять на дисфункцию финансовой системы и развивать рынок труда.
— Алексей, вероятно, вы слышали, что в текущем году Верховная Рада Украины приняла несколько законов, которые меняют правила работы НБУ. Как это повлияет на различные сферы экономики и госуправления?
— На мой взгляд, так называемая независимость Национального банка Украины является эфемерным термином, которым прикрывают зависимость Нацбанка, но не от украинского правительства, а от внешнего нормативного влияния, в частности, того же МВФ.
При этом недавно был принят закон об изменении системы управления резервирования в Национальном банке. В этом законе много скандальных норм. Одна из норм была о так называемом усилении независимости Нацбанка и там говорилось, что изменен закон о национальном банке и теперь НБУ не отвечает за реализацию экономической политики правительство и общаться с правительством будет только в формате консультаций.
Однако во всем мире независимость центробанка от решений национального правительства это не мертвая догма. Недавно Всемирный банк провел интересное исследование, в котором показал, что так называемая независимость центральных банков развивающихся стран на самом деле является не позитивным, а негативным фактором. В своем исследовании ВБ говорит: если центральный банк в любой развивающейся стране независим от правительства, то правительство утрачивает возможность проводить суверенную промышленную политику, использовать монетарный ресурс для развития промышленной политики. Второй момент: правительство не может проводить эффективную социальную политику, то есть инвестировать социальный капитал в науку, в образование, в медицину. Также в таких условиях правительство не может эффективно инвестировать в финансовые рынки, в финансовых системах появляется дисфункция: банки покупают долги правительства, депозитные сертификаты центробанков, но не кредитуют экономику. И также, считают в ВБ, при условной независимости центробанков от решений исполнительной власти правительства не могут проводить эффективную политику на рынке труда, в части создавания новых рабочих мест. В этом случае остается один путь — либерализации рынка труда, когда усиливаются права работодателя. Это на коротком интервале дает краткосрочный эффект стабилизации, но потом приводит к долгосрочной дискриминации прав работников и к стагнации рынка труда в среднесрочной и долгосрочной перспективе.
— К чему это может привести?
— В НБУ заявили, что теперь у регулятора главная цель – ценовая стабильность. Но все вопросы, которые мы обсуждаем в этом интервью, указывают на то, что НБУ не может обеспечить украинцам ценовую стабильность. А если и сможет, то путем полного уничтожения внутренней экономики.
Зато теперь ясно, что внешние кредиторы полностью управляют решениями руководства Нацбанка в управлении золотовалютными резервами и в установлении учетной ставки. Повышая же учетную ставку, НБУ выдает Минфину и внешним кредиторами карт-бланш для того, чтобы зарабатывали валютные спекулянты на тех же ОВГЗ. Отсутствие монетарного суверенитета приводит к тому, что наши финансы работают против интересов Украины и украинцев.
Если подытожить сказанное, то Украину с независимым от правительства Нацбанком на фоне сложностей в глобальной экономике можно сравнить с историческим фактом – столкновением ацтеков с испанскими конкистадорами: мы – в роли ацтеков. У нас при такой расстановке сил ноль целых ноль десятых шансов выстоять в этой глобальной конкуренции.
— Могут ли украинцы как-то защититься от негативных последствий инфляции и тенденции к утрате монетарного суверенитета?
— Украинское население защищается в этом смысле – хеджируется, вкладывая в валюту, вкладывая в жилую недвижимость, которую потом сдает в аренду; хеджируется, вкладывая в малый бизнес, или в себя. Вот основные направления хеджирования.