11 февраля в Министерстве экономического развития и торговли Украины сообщили, что в январе-сентябре 2018 года уровень теневой экономики Украины составил 32%, что является рекордом за последние десять лет. Чтобы оценить, насколько объективными являются официально публикуемые данные о состоянии теневого сектора украинской экономики, корреспондент ГолосUA побеседовал с финансовым аналитиком Алексеем Кущом.
— В Украине довольно часто публикуются официальные цифры о состоянии теневой экономики. Причем, как правило, эти данные выдаются за очередную «перемогу» и доказательство правильности того пути, которым движется страна. При этом нужно понимать, что данное явление не имеет отношения к «абсолютному злу», а является неотъемлемым элементом рыночной экономики. Ведь в развитых странах ее уровень, как правило, не превышает 10-15%. Объясните, пожалуйста, роль данного явления…
— Считается, что оптимальный уровень теневой экономики для развитых стран – около 15%. И таков показатель данного явления в Германии. И немцы не пытаются бороться, чтобы еще более понизить этот уровень.
Во Франции предпринимались неуспешные попытки снизить уровень теневой экономики ниже отметки в 15%. Но в результате это вызвало серьезный кризис на рынке труда. А трудовое законодательство Франции стало практически неконкурентоспособным в самой Европе.
Поэтому каждая страна сама определяет, оптимальный для нее уровень теневой экономики. Так как именно посредством теневой экономики сбрасывается излишнее фискальное давление. Ситуацию можно сравнить с паровым котлом. Если «белая экономика» не будет «выпускать пар» в теневую, то наш котел может просто разорвать из-за излишнего внутреннего давления. Поэтому, неправильно называть явление теневой экономики «абсолютным злом».
— На что стоит обращать внимание при оценке теневой экономики?
— Стандарты статистического отражения данных о росте экономики определяют несколько уровней теневой экономики.
Первый уровень теневой экономики связан с незаконными видами деятельности, то есть с чистым криминалом (наркоторговлей, торговлей людьми, проституцией), то есть теми отраслями, которые никогда не будут легализированы. Но этот сегмент теневой экономики не является ведущим.
Ко второму уровню относятся неформальные виды деятельности – легальные направления хозяйственных операций, производящихся в теневом секторе: то же производство, та же торговля, та же сфера услуг, но без отражения этого в официальных данных.
К третьему уровню относятся те товары и услуги, которые производят микропредприниматели на уровне частных хозяйств.
А к четвертому уровню теневой экономики относят статистическую погрешность. Так как официальная экономика не учитывает в полной мере даже те операции, которые отражаются в балансах предприятий, связанных с определенными методологическими проблемами.
Ранее я написал ряд материалов, посвященных альтернативному оцениванию теневой экономики в Украине по каждому данному уровню. По моим расчетам, общие параметры «ненаблюдаемой» экономики достигают эквивалента до $40 млрд, или более 30% сегодняшнего уровня ВВП. Это без учета коррупционной составляющей и финансового базиса рентной экономики, которые могут составлять еще примерно 20% валового продукта (суммарно объем скрытой экономики превышает 50% ВВП). Такие расчеты в Украине пока никто не проводил.
— Как вы оцениваете роль государства в борьбе с явлением теневой экономики?
— Государство должно бороться только с незаконными видами деятельности, то есть, с чистым криминалом. Что же касается товаров и услуг, производимых микропредприятиями, то в этой области должен быть более продуманный инструментарий воздействия, так как простые репрессивные методы уже не работают.
О том, как государство может влиять на теневую экономику, писал перуанский экономист Эрнандо де Сото, также посвятивший несколько работ как борьбе с бедностью, так и борьбе с теневой экономикой.
В своих работах де Сото анализировал положение теневой экономики в странах Южной Америки. Там он дал ответ на вопрос о том, почему в США сработала модель официальной экономики, а в странах Латинской Америки эта же модель не работает и бизнес уходит в «тень».
Он отметил, что теневая экономика выполняет роль своего рода «предохранителя» официальной «белой» экономики во времена кризисов. А также вывел механизм формирования теневой экономики, имеющей два онтологических круга.
К первому относятся ситуации, когда из-за усиливающегося фискального давления часть предприятий для самосохранения вынуждена уходить в «тень» путем сокращения фискальных издержек, чтобы сохранить минимальный уровень рентабельности. Либо же просто обанкротиться.
В таком случае, еще более возросшая фискальная нагрузка, перераспределяется на оставшихся на рынке экономических субъектов. После чего снова повторяется процедура ухода в «тень» очередных предприятий.
Таким образом, эта ситуация повторяется до тех пор, пока в экономике не остается лишь блок монополий и государственных предприятий. В Украине сейчас происходят похожие процессы.
Второй онтологический круг – это процесс, когда монополии, путем экономического лоббизма, устанавливают для себя льготные условия ведения хозяйственной деятельности.
В свою очередь, малый и средний бизнес для того, чтобы выдержать конкуренцию с монополиями, должны найти путь минимизации своих издержек — и уходят в «тень». Таким образом, в официальном секторе экономики опять остаются только монополии и государственные предприятия.
Итого, мы имеем два разных процесса, но с одним и тем же результатом.
В Украине происходил и первый процесс, и второй. Результат, соответственно, закономерный.
— Что же происходит с предпринимателями, не способными вынести фискальную нагрузку и оказавшимися в «тени»?
— Проблема теневой экономики в том, что предприниматели, действующие в «тени», не могут трансформировать свои активы в капитал и мультиплицировать его с помощью рыночного мультипликатора.
— То есть, государство оказывается союзником финансово-промышленных монополий… Но, каковыми тогда могут быть рецепты по выведению бизнеса из теневого сектора?
— Предлагаю снова обратиться к Эрнандо де Сото, который говорил, что США не попали в ловушку теневой экономики исключительно благодаря истории так называемого Дикого Запада. Когда юридические и хозяйственные практики впоследствии были трансформированы в официальные юридические нормы с прецедентным правом.
Следовательно, по мнению де Сото, нужно максимально сближать друг с другом те практики хозяйствования, которые формируются на микроуровне, с тем, что отражается в законодательстве.
В Украине же происходит совершенно противоположный процесс, когда реальные хозяйственные практики и законодательные нормы на макроуровне максимально отдалены друг от друга. Поэтому украинские законы максимально далеки от реальных хозяйственных практик и нужд предпринимателей.
Таким образом, необходимо разрушать перегородки между официальным и теневым сектором экономики путем максимального сближения официальных практик с теми реальными моделями рыночной игры, которые формируются на микроуровне.
Для Украины сейчас теневой сектор является колоссальным инструментом по амортизации кризисов. Ведь если бы в Украине не было сектора теневой экономики, то у нас были бы намного более тяжелые последствия после кризиса 2008 года и после кризисов 2015-2016 годов. В условиях неэффективного законодательного поля, который правильно было бы назвать «законодательным спамом», теневая экономика формирует понятийные и простые инструментарии ведения бизнеса.
— Каковы на ваш взгляд особенности роли государства в формировании сектора теневой экономики в Украине?
— В Украине основная модель формирования теневого рынка – это политический лоббизм. Когда финансово-промышленные группы за счет политического лоббизма создают для себя комфортные условия существования. Таким путем они вытесняют с рынка всех тех участников рынка, которые не способны им противостоять. А выиграть у них, когда они находятся в совершенно ином фискально-регулятивном поле, – практически невозможно.
Именно наличие рентной монополизированной экономики, когда финансовый поток концентрируется на пяти-шести точках сбора на вершине финансовой пирамиды и в дальнейшем распределяется между пятью или шестью семьями (или финансово-промышленными группами), является основной причиной, которая уничтожает как предпринимательскую среду в Украине, так и содействует формированию теневого сектора экономики.
Также немаловажно добавить, что законодательство в Украине формируется на основе абстрактных моделей, которые затем с помощью репрессивного государственного механизма пытаются навязывать рынку. Сами же субъекты предпринимательства не воспринимают эти модели экономического поведения, а соответственно, не хотят по ним играть. И поэтому переходят в теневой сектор.
— Существует мнение, что снижению теневой экономики будет способствовать так называемая либерализация, когда государство практически не будет вмешиваться в экономические процессы на внутреннем рынке… Согласны ли вы с этим?
— В Украине до сих пор пытаются к местным реалиям адаптировать теории, от которых на Западе уже 15-20 лет как отказались.
Ранее существовало две модели, которые соревновались друг с другом на Западе. Первая, американская, заключалась в максимальной либерализации, дерегуляции и т.д., тогда как вторая представляла собой модель веймарского капитализма, свойственная для экономик Германии и скандинавских стран, также называемая «социальной рыночной экономикой».
В условиях, когда все больше и больше людей нуждаются в социализации, когда увеличивается количество людей с высшим образованием, а также продолжительность жизни, становится понятно, что либертарианские модели более не работают. Это было доказано опытом США, которые сейчас переходят к модели социального рыночного капитализма.
Проблема же Украины заключается в том, что мы пытаемся в своей практике применять рецепты 20-30-летней давности, которые имели место лишь в некоторых странах Запада.
— В чем же, на ваш взгляд, причина такой заторможенности?
— В Украине практически отсутствует качественный интеллектуальный дискурс, особенно в области экономической мысли. Тогда как имеющийся является очень поверхностным. Ведь западные практики пытаются использовать как ширму для формирования той же рентной монополизированной экономики. Или использовать их как фиговый листок, чтобы позволить и далее финансово-промышленным группам не платить налоги и освободить их от социальных функций.
— Насколько, вообще, можно доверять тем данным об объеме теневой экономики в Украине, которые публикуются как местными министерствами и Госстатом, так и зарубежными исследователями?
— Те данные об уровне теневой экономики, которые публикуются в Украине, вообще, не стоит воспринимать всерьез из-за их политизированности. Более или менее объективные данные приводятся в зарубежных исследованиях. Но при этом есть нюанс – там не вполне адекватно понимают специфику украинской экономики.
К примеру, согласно стандартам организации ФАТФ (FinancialActionTaskForceonMoneyLaundering — Группа разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег, – Авт.), если в стране объем теневой экономики составляет более 35%, то это значит, что в этой стране недостаточно борются с отмыванием денег.
Поэтому, если Министерство экономического развития и торговли будет утверждать, что объем теневой экономики в Украине составляет около 40%, то это может привести к печальным последствиям для страны в различных международных структурах.
Именно поэтому МЭРТ и публикует данные о сокращении теневой экономики, но при этом совершенно не обращают внимания на откровенные логические нелепицы в своих отчетах.
Ведь если реальная экономика Украины растет на 2-3% в год и при этом происходит постоянная детенизация, которая за последние несколько лет составила 5-7%, то выходит, что весь наш экономический рост обоснован только самим процессом детенизации. А значит, никакого реального экономического роста нет вообще.
А если еще подсчитать общий уровень детенизации, который за последние три года демонстрирует в своих исследованиях МЭРТ, то можно, вообще, прийти к выводу, что в стране происходит падение реальной экономики.
— А чем же они руководствуются в своих расчетах?
— В своих расчетах они применяют несколько методов, на основе которых выводят дифференцированный показатель (некое среднее значение).
Первый метод называется монетарным и позволяет узнать, как изменялся объем наличных.
Второй метод основан на подсчете потребляемой электроэнергии, согласно которому рост экономики соответствует росту энергопотребления. К примеру, если реальная экономика выросла на 3%, а энергопотребление на 2%, то значит, 1% роста экономики дала детенизация.
Хотя при нынешнем росте сферы услуг и виртуальных продуктов, не связанных с энергопотреблением, данный метод является достаточно условным и приводит в расчетах к большой погрешности.
Самый же главный метод, который позволяет им утверждать о процессе детенизации украинской экономики, – так называемый торговый метод. Когда наблюдают за темпами роста торговли, которые у нас всегда выше, чем темп роста ВВП.
К примеру, если торговля растет на 7-8%, а ВВП — на 3%, то можно сделать вывод, что темпы роста торговли в значительной мере обуславливаются детенизацией экономики. При этом учитывается детенизация расходов, но совершенно на учитывается параллельный процесс тенизации доходов.
Если же однобоко подходить к оцениванию ситуации, то в Украине каждый год, за счет того, что торговля растет быстрее, чем официальная экономика, можно демонстрировать уменьшение тени на 3-4%. И таким образом, через 10 лет можно благополучно выйти к официальным показателям с нулевым уровнем теневой экономики. Что само по себе абсурдно.
Хотя на самом деле рост торговли осуществляется также и за счет денег украинских трудовых мигрантов, которые вбрасываются в торговый оборот, так и тех сбережений, которые население использует, чтобы поддерживать свое текущее потребление, а также использования заплат в конвертах. Но при этом все эти деньги все равно возвращаются в «тень». Так как в Украине 70-80% рынка труда находится в тени.
Также, в Украине от 30 до 40% экспортных потоков оседают на счетах так называемых контролируемых иностранных компаний, которые зарегистрированы в низконалоговых юрисдикциях. Условно говоря, чтобы увидеть реальный экспортный потенциал страны, ту экспортную выручку, которую она получает за год, можно смело увеличивать на 20-30%.
По данным международной организаций Global Financial Integrity, 18,66% нашего внешнеторгового оборота имеет сомнительный характер.
Если сравнивать зеркальные статистические данные украинской таможни и стран торговых партнеров, мы увидим расхождения в миллиарды долларов.
К примеру, эти миллиарды уходят из Китая в виде китайского экспорта и затем не отражаются на нашей таможне в виде китайского импорта. И так можно пройтись по целому ряду показателей, которые могут прямо либо опосредованно влиять на уровень теневой экономики. Например, даже в условиях моратория экспорта леса-кругляка, Евростат показывает сотни тысяч тонн леса, вывозимых из Украины. Про табачную статистику и говорить неудобно.
Также, кроме внешнеторговых операций мы видим и налоговую оптимизацию и т.д. То есть реальный уровень теневой экономики можно оценить минимум в 50% или в более чем 60 млрд долларов, что, учитывая уровень бюджетного перераспределения ,приводит к недополучению бюджетом как минимум 20 млрд долларов. Сегодня эти деньги в значительной мере перераспределяются в пользу нескольких ФПГ или уплачиваются предпринимателями в виде коррупционной ренты. Чтобы хотя бы часть этих денег вернулась в официальный оборот, необходимо изменить политику экономических стимулов и найти новую консенсусную точку фискальной нагрузки.