Массовые убийства людей в Украине не могут быть расследованы при нынешней власти, уверяют политологи. «Одесское дело», как и дело с расстрелами на Майдане, погребены под политическим нарративом. Эти дела, как и многие другие – убийства Олеся Бузины, Павла Шеремета – заморожены, а виновные гуляют на свободе. Эксперты считают, что пока не наступит новый политический цикл, с мертвой точки эти уголовные производства не сдвинутся. О том, почему украинской власти невыгодно проводить расследования громких резонансных преступлений и к чему может приводить риторика ненависти и насилия, корреспонденту ГолосUA рассказал политолог, кандидат политических наук Алексей Якубин.
— Алексей, почему у нас фактически заморожено расследование одесских событий 2 мая 2014 года?
— Достаточно вспомнить провокационное заявление действующего в тот момент спикера Парубия. Ныне действующая власть создала такую конфессиональную, согласованную позицию по этому делу о том, что там происходило на тот момент, и вроде бы не противоречивую. Власть понимает, что если начать копать, ковырять, как сделали, например, с делом Януковича, и тут полезет и то, и другое, и третье. И окажется, что есть несогласования в показаниях людей, которые там участвовали. Власть просто-напросто решила для себя эту тему вообще закрыть.
— Неужели они думают, что народ ничего не понимает?
— Власть ничего не пытается сделать в расследовании одесской трагедии, только, наоборот, создает долгоиграющую мину. Они думают: ничего страшного, забудется. То есть, мы не будем делать на этом акцент, даже несмотря на призывы международных организаций, той же мониторинговой группы Организации Объединенных Наций, которые звучали. Они просто рассчитывают на то, что все удастся похоронить под слоем времени, когда будет сложно собирать доказательства, проводить экспертизы.
— Эта ситуация перекликается и с делом Бузины, и с делом Шеремета, которые тоже похоронили…
-… и с расстрелом на Майдане, на самом деле. То есть, происходят массовые убийства и при этом получается, что расследования глохнут. Если говорить об одесском деле, то его разделили на несколько разных дел. Там на самом деле эти процессы с одесским делом происходят параллельно. Есть процессы, связанные с пострадавшими, есть отдельные процессы с обвинением, исполнителями. О лидере Автомайдана Боцмане говорят, что он умер, а в итоге Думская взяла у него интервью в Молдове. Там абсолютно запутанная вся эта история. Дело сознательно разделили на много-много элементов, и оно еще больше запутывает всю эту картину в целом. Сначала этим делом занимались на местах и проводили расследование. Когда прогресса не оказалось, сказали: все, давайте вернем дело на общегосударственный уровень, пусть это будет централизованное расследование. Прогресса также не было. Потом они постарались это дело вновь передать на места.
В итоге все запуталось, и начали говорить, что надо проводить новые экспертизы, а в этом здании — Доме профсоюзов, как я понимаю, поменялась ситуация, непонятно, как и что брать для исследования.
— Напрашивается вывод, что власти почему-то невыгодно проводить это расследование…
— Безусловно. Дело о трагических событиях в Одессе 2 мая глобально не расследуется. Нет прогресса, не понесли ответственности организаторы и исполнители, не выявлены ключевые мотивы. Вывод такой, что это невыгодно власти. Не верится, что у власти нет экспертных и технических возможностей для сбора доказательств в этом деле, чтобы перейти к судебной части.
Это дело — во многом показатель того, что у нас нет справедливой правоохранительной системы, которая была бы объективна ко всем. При этом риторика ненависти у нас никуда не исчезла. Политики с высоких трибун заявляют о том, что у нас есть пятая колонна, из уст Президента звучат слова «пятая колонна» и т.д. Политики не несут ответственности за свои слова и дела. Риторика ненависти не должна доминировать в нашей политике.
— На ваш взгляд, какие дивиденды приносит власти риторика ненависти?
— Риторика ненависти ведет общество к расколу и дефрагментации. Когда говорят: мы всегда правы, а они всегда ошибаются. То есть, вот они «колорады», и до свидания. Они как бы заслуженно пострадали. Когда происходит такая дегуманизация, то вместо того чтобы говорить «люди», начинают говорить «сепары» и т.д. Начинают использовать такие эпитеты, что они исключительно не правы, они уже почти не люди, а значит, с ними можно делать все, что хотят. Такая риторика говорит о том, что формально у нас нарушаются нормы, которые запрещают такие вещи делать. Эти нормы запрещают разжигание национальной розни. Парадокс в том, что, например, правоохранительные органы часто никак не реагируют на такие вещи. Они делают вид, что этого нет.
— Возможен ли эксцесс насилия в связи с такой риторикой политиков?
— В контексте Донбасса такая риторика в итоге ведет к тому, что возможность насилия на той территории, которая находится дальше от нас, просто оправдывается. Политики как бы дают карт-бланш на насилие. Например, это очень четко сейчас видно с УПЦ. Мол, вот это у нас «пятая колонна», а в итоге появляются какие-то молодчики, которые, например, на Киевщине и жгут церкви или захватывают храмы. И говорят: а что, политики сказали, что это «пятая колонна», значит, это можно делать. Это не запрещено. Если топ-политики начинают такие вещи говорить, то могут всегда найтись группы, которые используют это как призыв к действию.