2 ноября в людном венском квартале произошел теракт. 20-летний нападавший устроил стрельбу в центре столицы Австрии. Погибло двое мужчин и две женщины, 22 человека получили ранения. Ответственность за теракт взяла на себя запрещенная во многих странах террористическая организация «Исламское государство». До этого, в течение последних недель октября, волна терактов прокатилась Францией. Причины всплеска терроризма в Европе в интервью ГолосUA анализирует заместитель директора Украинского института исследований экстремизма Богдан Петренко.
– Богдан, как вы считаете, почему участились теракты во Франции?
– Мы понимаем, что в Европе находится очень много беженцев. Понятно, что среди этих людей очень много тех, кто не нашел себя в новом цивилизационном мире, но они находят себя и находят поддержку в совсем другой среде, в экстремистской среде. К тому же следует отметить такую особенность, на которую Европа не любит обращать внимание: 5 тысяч граждан стран Европейского Союза, это официальные данные европейских чиновников, поехали воевать за «Исламское государство». «Исламское государство» потерпело поражение, и около половины этих людей захотят вернуться, а возможно, уже вернулись назад на территорию Европейского Союза. Все они будут искать трудоустройства, имея опыт насильственных действий. Так или иначе складывается сложная ситуация для Европы, где создаются целые анклавы существования мусульманских меньшинств. Особенно это видно во Франции. /> Мы понимаем, что во Франции невозможно не обращать внимания на ту часть мусульманского населения, которое проживает среди них. Понятно, что политика мультикультурализма, которая провозглашалась раньше, фактически потерпела поражение. Не может параллельно существовать две разные культуры на территории одной страны, если это не близкие культуры, конечно. Политика мультикультурализма сыграла свою роль в Канаде, там есть французы, есть англичане, и они совместно проживают. Я думаю, Европа будет постепенно переходить к политике такого «плавильного котла» наподобие Соединенных Штатов. То есть приезжают люди разных наций, их фактически «переваривают» в нацию американцев. Кстати, мы тоже проходили эту политику, и политика мультикультурализма насаждалась большевиками в 20-х годах ХХ века, когда у нас проводилась «коренизация», когда усилилось украинство. Потом большевики поняли, что это не ведет к тому, что они хотят, и соответственно, начало проводиться «переваривание» людей в единую советскую нацию, гомо советикус.
– Каковы главные причины волны терактов в Европе?
– Есть несколько причин: существование двух культур фактически независимо одна от другой, но на территории одних и тех же стран. Второе – это возвращение людей, которые имеют опыт боевых действий. Третье – это нетрудоустройство части этих людей, представителей мусульманского сообщества, то есть они не нашли себя во французском обществе, австрийском обществе, но нашли свое место в той экстремистской среде, где ощутили и плечо, и поддержку. Для человека важно это чувствовать.
Важной причиной роста терроризма именно сейчас является коронавирус, его экономические последствия. Резкая перемена ситуации всегда приводит к экстремистским действиям. Мы видели и протесты в США, и в Хабаровске, протесты в Беларуси, весь мир фактически захлебывается в этих протестах, понятно, что это приводит к усилению таких экстремистских действий, как терроризм, тем более что мы говорим сейчас о наименее защищенных категориях населения, которые находятся в этих террористических организациях. Во Франции в сентябре началось судебное производство, которое касалось событий 5-летней давности, событий относительно терактов около редакции «Шарли Эбдо». Это снова актуализовало ту позицию, те карикатуры, привело к огромному количеству терактов, связанных именно с этими карикатурами. Пакистанец нападает на двух людей возле редакции, потом убивают учителя, потом серия терактов по всей Франции, в результате чего гибнут, по меньшей мере, трое человек. Плюс нападения на французские посольства за территорией Франции.
В то же время Макрон, будем считать, углубляет этот раскол, заявляя о том, что он будет продвигать закон об исламском сепаратизме. С одной стороны, это прекрасно, что он пытается всех мусульман привести в школы, и в школах провести «плавильный котел», чтобы французские и мусульманские дети проходили одну и туже институцию, и, условно говоря, в 17 лет имели общие ценности. Но в то же время он говорит, что все имамы и общественные организации, связанные с мусульманством, должны проходить лицензирование. Он пытается взять это все под контроль. Он пытается устранить из школьной программы изучение предметов, связанных с историей и языком родного края прибывших людей. Это вызывает определенный негатив, и понятно, что Макрон, будучи представителем светского государства, не воспринимает ценности проявлений религии. Это нашло свой отклик не только как критика в мусульманской среде, есть критика и от христиан, они тоже негативно к этому отнеслись, к Макрону. Все это создало волну во Франции, волну индивидуального террора. Я не могу сказать, что все было продумано. Там действовали одиночные люди. Тот, кто напал на французского учителя, явно не представитель организованной преступности.
– А чем отличается теракт в Вене от того, что мы наблюдали во Франции?
– А вот в Вене, мне кажется, теракт был тщательно спланирован. В Вене мы видим нехарактерное для западного общества применение огнестрельного оружия террористами. Террористы в последнее время начали использовать примитивные доступные средства, то есть нож, автомобили. С такими видами терроризма борются в Европейском Союзе. В Вене, во-первых, террористы достали оружие, во-вторых, они действовали командно, в-третьих, есть наличие определенного аналитического центра, который им способствовал. Как по мне, проведение террористического акта вечером нехарактерно, и с одной стороны, это могло показаться обыкновенным преступлением. Но если мы возьмем специфику Австрии, мы понимаем, что на следующий день австрийцы идут на локдаун, в этот день они все идут в центр, в кафе, много людей находится в центре, и именно на это был направлен теракт. В принципе, это было просчитано, чтобы увеличить количество жертв. Вероятно, Австрия не была готова к этому.
– То есть спецслужбы должны были сработать лучше?
– Конечно, лучше должны были сработать спецслужбы, потому что один из убитых нападавших сидел в тюрьме за то, что пытался пойти воевать за «Исламское государство». То есть он уже был под контролем. С другой стороны, круговорот огнестрельного оружия спецслужбы, как правило, контролируют, особенно если речь идет о людях, которые отбывали сроки тюремного заключения. Не только террористы, но и другие. Это говорит о том, что тотального контроля не может быть в принципе, но в то же время это усложнило ситуацию, потому что Австрия не была ранее объектом террористических атак. Ее рейтинг терроризма – это 2,5-2,6 в общем рейтинге терроризма, притом что Франция имеет 5, а самый высокий показатель – 10. 2,5 – это вторая часть списка по Европе.
Заявления, которые прозвучали от «Исламского государства», что это якобы теракт – месть за то, что Австрия принимает участие в антиигиловской коалиции, не очень соответствуют действительности. Австрия принимает участие в ней, но не военное. Она принимает в большей мере гуманитарное участие, помогая религиозным общинам, религиозным меньшинствам, которые находятся в зоне боевых действий, то есть занимается гуманитарной помощью, а не военной помощью, и проводить боевые действия относительно Австрии было бы нецелесообразно. Поэтому это сигнал не столько австрийскому обществу. Я думаю, экстремистов не интересовала Австрия, их интересовала Австрия как наименее защищенная страна Европы, потому что у нее низкий уровень террористической угрозы. Просто психологически спецслужбы могут расслабиться. Во-вторых, это сигнал европейскому обществу, что угрозы никуда не девались, и «Исламское государство» продолжает воевать, несмотря на то, что не имеют локализации. Несмотря на победу в войне над «Исламским государством», сама война общемировая не проиграна «Исламским государством». Третье – это сигнал самим мусульманам, потому что мы понимаем, что находимся в головокружительном году, в году, когда растет количество экстремов, и в этот год очень много экстремистских организаций будут конкурировать между собой за то, чтобы быть самой главной, притягивающей людей, которые просто отошли от «Исламского государства». Мы понимаем, что очень много людей, которые готовы применять насилие, не знают, кому подчиняться. Три основных центра силы – «Аль-Каида», Талибан и остатки «Исламского государства» – будут конкурировать за то, чтобы они стали ведущей террористической организацией в мире.
– Какой может быть реакция Европы на это? От мультикультурализма к «плавильному котлу» или что-то другое?
– Мы не можем говорить, что принятая реакция, – это в первую очередь предложение Макрона. Он сегодня пытается быть лидером Европы, мы понимаем, что Ангела Меркель скоро отойдет от дел, лидерство может перейти к Макрону, а может и не перейти, через полтора года выборы, и его могут просто снять. Понятно, что он борется за определенный электорат, и понятно, что он будет бороться, в том числе за электорат, который его не поддерживает.
– В Европе могут как-то препятствовать новым терактам?
– Я не уверен, что все нормы, которые предложены Макроном, могут пройти. Мы понимаем, что любая война с терроризмом – это война между свободой и безопасностью. Для граждан Европы свобода имеет большое значение, и они не готовы уступать свои свободы, как, например, в Российской Федерации, других более авторитарных странах. Они не готовы к этому, и не факт, что во Франции это будет принято. На сегодняшний момент есть две реакции. Главная реакция – это карательная реакция. Людям нужны быстрые решения. Они заключались, например, в том, что задержаны все участники террористического акта, который произошел в Вене, кроме одного, которого не могут найти. Быстрая реакция будет заключаться в том, что усилятся методы депортации, потому что беженцы приезжают в страну, просят убежища, им отказывают, они остаются в этой стране, их не могут депортировать, потому что слабые нормы. Я думаю, что эти нормы усилят. Во-вторых, они усилят границы, границы Европейского Союза, и не исключено локальное усиление границ внутри Европейского Союза, как это произошло в Австрии, но тут Австрия сама попросила, чтобы задержать преступников. Не исключено, что такие методы также будут реализованы. Сегодня сложно сказать, куда дальше будет двигаться Европа. Был всплеск радикализма, плюс подключается политический фактор, в котором политики принимают те решения, где они могут опираться на большинство в обществе.