В Украине система здравоохранения все еще не способна спасти каждого поступившего на госпитализацию COVID-пациента. До сих пор в стране не прекращено распространение коронавируса, и стационары не обеспечены нужным количеством коек. О том, как начался этот год в медотрасли, в интервью ГолосUA рассказал заслуженный врач Украины Даниэль Карабаев.
— Даниэль, как на количество койко-мест в украинских больницах повлияла медреформа?
— Когда в Украине начиналась медреформа, то, на мой взгляд, в Минздраве не совсем понимали, что точно хотели получить в результате ее реализации. Это одна из самых главных проблем того, что делалось при в.и.о. главы Минздрава У.Супрун. Это первое.
Второе. Так называемая реформа финансирования (сферы здравоохранения) это не реформа здравоохранения. Мы на сегодня имеем закон об изменении финансирования системы здравоохранения. И мы говорим, что формируем, согласно этому закону, новую экономическую модель, по которой должна развиваться система здравоохранения. Естественно, в результате того, что внедрялось в рамках медреформы, надо было ликвидировать, по мнению Супрун, «ненужные» койки, сократить «ненужные» кадры; также нужно было сократить и убрать «ненужные» специальности и максимально эффективно распределить деньги между первичным звеном медобслуживания, на которое выходят 80% всех случаев, и вторичной и третичной медпомощью.
В основу медреформы стационарной медпомощи был заложен принцип, что койки должны были перестать выполнять социальные функции, и на койках пациенты должны были не просто лежать, а лечиться, и это правильно. Однако при реализации этого не была применена система прогнозирования, не было реальной оценки ситуации и понимания того, к чему может привести тот или иной шаг. Поэтому да, мы пришли к тому, что было бы сокращено огромное количество коек, оптимизирован коечный фонд, оптимизирована вся стационарная сеть, но при этом все это было хаотично, без расстановки приоритетов. И поэтому мы практически потеряли инфекционные стационары – в них сокращены до минимума инфекционные койки.
— Хватает ли в Украине коек сейчас?
-Не было бы пандемии, коек бы хватало. И что значит коек? Если мы говорим о каких-то койках для лечения чего-либо, то это должны быть специализированные койки в специализированных отделениях с соответствующим оборудованием, оснащением.
Если просто сказать «койка», значит, говорить просто о кровати – как в гостинице, общежитии, в хостеле. А надо говорить о возможности получения жителями Украины качественной, своевременной, доступной медпомощи. Есть ли сегодня такое в Украине? К сожалению, нет.
— На фоне коронакризиса в соцсетях пациенты жалуются на семейных врачей, растет недоверие к ним. Почему такое происходит?
— Во-первых, семейные врачи тоже люди, и врачи тоже болеют, устают, есть эмоциональное выгорание, и желание адекватного отношения к себе со стороны государства. Но, во-вторых, в Украине к концу 2020 года – большая нехватка семейных врачей (первичного звена). Есть Центры первичной медико-санитарной помощи, где врачи просто не могут дальше подписывать декларации с пациентами, потому что они уже набрали положенное им по закону количество пациентов. Для семейного врача это более 2000 пациентов. И никто не может их заставить взять больше пациентов. Если они будут брать больше пациентов, то к врачам возникают штрафные санкции, и тогда зарплата доктора становится меньше. С одной стороны. С другой стороны, врачи действуют четко в соответствии с протоколами. А их на моей памяти за последний год было около десятка. Следуя сегодняшнему протоколу, врач может консультировать пациента в удаленном режиме, и врач имеет право сам под свою ответственность оценивать состояние пациента и решать, что с ним делать.
Проблема в том, что, возможно, иногда семейные врачи не совсем адекватно оценивают состояние здоровья пациента. Но это индивидуальные случаи: оценка здоровья зависит от квалификации врача, его знаний. Я не исключаю, что врачам свойственно ошибаться. Но еще раз подчеркну: нигде не написано, что они обязаны каждого пациента сразу госпитализировать в период эпидемии.
Нигде ни в одной стране мира сейчас нет знаний, как лечить коронавирус, и нет лекарства от ковида. Врачи смотрят по клиническому состоянию пациента и тогда принимают решение о лечении симптоматическом. Но мы не научились бороться с этим вирусом. Вроде бы появились препараты в Израиле для лечения коронавируса, но клинические испытания по ним не завершены.
— Украинцы с начала пандемии коронавируса стали сами назначать себе лечение, в том числе и лечение антибиотиками. Также я слышала, что пациенты хотели бы приобрести аппараты искусственной вентиляции легких (ИВЛ) на дом. Что вы об этом скажете?
— Возможно, из-за недостатка информации, в стране сложилось интересное отношение – не ясно, по вине врачей или по вине журналистов, – к теме кислородного обеспечения пациентов с коронавирусом. В частности, ситуация с аппаратами искусственной вентиляции легких (ИВЛ). В Украине в этом году обычные люди начали интересоваться покупкой ИВЛ. Меня спрашивали знакомые: «Мы можем себе купить ИВЛ, это возможно сделать?». На это я объяснял им: ИВЛ — это аппарат, который «дышит» вместо пациента, когда пациент сам не может. Применение ИВЛ — это реанимационные медицинские мероприятия, поэтому кроме покупки ИВЛ вам нужно открыть медицинскую реанимационную палату и нанять квалифицированный медицинский персонал, потому что подключение ИВЛ требует профессиональных навыков и медицинских профессиональных знаний.
-Что такое осложнения COVID-19?
-Это поражение вирусом легочной системы и при этом поражается легочная ткань и уменьшается насыщение кислородом крови. Когда организм сам не справляется с этим, врачи стараются ему помочь. Эта помощь заключается в том, чтобы подключить пациента к дыханию кислородом. Когда к пациенту подключают подушку с кислородом, там кислород подается немного под давлением, чтобы стимулировать дыхание. Поэтому если мы говорим о готовности лечебных учреждений к работе с коронавирусными больными, то мы должны понимать, что к каждой койке должен быть подведен кислород в том или ином виде. Либо от кислородной станции, которая централизованно находится в учреждении, эта станция должна была появиться в больнице, если этим летом там готовились к ухудшению ситуации с коронавирусом. Либо больницу должны были подготовить к увеличению пациентов путем установки концентраторов кислорода, которые сами вырабатывают кислород, и этот кислород дает возможность дышать каждому пациенту.
— Если лечебное учреждение готово и оснащено, оно адекватно оказывает помощь больным. Если оно не готово, то помощь оказать нельзя…
-Еще раз подчеркну: подключение к ИВЛ — это реанимационное мероприятие. И уровень выживаемости тех пациентов, которых подключили к ИВЛ, очень низкий. И это не только в Украине так, но и во всем мире.
Сегодня нужно говорить не об ИВЛ, а о кислороде, который должен быть поведен к соответствующим койкам, а их не хватает. И пациенту, который на койке в больнице, показана кислородная терапия. Но в этих процедурах нужна осторожность: много дышать чистым кислородом тоже нельзя, иначе могут быть различные негативные последствия. Лучше кислородом дышать прерывисто: 10 минут дышать и потом делать перерыв. Хочу напомнить, что в воздухе, которым дышит обычный человек, 21% кислорода, а через ИВЛ подается чистый кислород.
Еще добавлю: для пациентов с ковидом необходимы больничные палаты и койки, обеспеченные кислородом, а не просто кровати. Пациенту нужен кислород в достаточном объеме, поэтому пора поднимать вопрос не только о количестве коек, а и о их качестве. Минздраву надо было в течение весны-лета-осени максимально подготовить эти койки и обеспечить кислородом: либо провести ремонт старого оборудования, либо купить новое – установить кислородные концентраторы, кислородные станции, чтобы обеспечить все больницы максимально. А на данный момент к сожалению, мест для пациентов, которым необходим кислород, не хватает, особенно в региональных больницах.
— В Украине в период пандемии и карантина возник дефицит средств индивидуальной защиты для врачей. Частично потому, что Минздрав провалил проведение тендеров несколько раз. Что вам об этом известно?
— Ровно полгода тому назад, когда был первый локдаун, мы проводили опрос врачей Украины по поводу того, как они относятся к ситуации и считают ли они себя защищенными, и есть ли уних соответствующие СИЗ. Потом эти данные приводили в своих речах многие политики. И они приводили ужасные данные, как я считаю, когда медработник в 75 процентах случаях на рабочем месте чувствует себя незащищенным.
Сейчас вместе с Ассоциацией городов Украины и Всеукраинским врачебным товариществом, председателем правления которого я являюсь, снова проведен опрос медработников всей Украины. Во многом ситуация улучшилась, но я не думаю, что нас может удовлетворить то, что медработники Украины чувствуют себя защищенными только приблизительно в 65-70% случаев.
Думаю, что власти должны серьезно над этим подумать. И еще я считаю, что вопрос защиты врачей на рабочем месте это дело каждого руководителя, который обязан обеспечить свой персонал необходимыми средствами индивидуальной защиты. Может быть, в ущерб всему. Это вопрос чести руководителя больницы, совести и его обязанностей.
— Даниэль, хочу поговорить о зарплатах украинских врачей. Министр здравоохранения М.Степанов говорил, что в Украине нужно ввести привязку зарплат медиков к прожиточному минимуму и индексировать эти зарплаты пару раз в год. Скажите, есть ли диалог по этому вопросу между сообществом врачей и Минздравом?
— К сожалению, особого диалога между Минздравом и медицинской экспертной средой нет. И такая ситуация сохраняется от министра к министру. Причем обычно каждый новый министр говорит, что диалог будет, но когда человек занимает пост главы Минздрава, то забывает о своих обещаниях. По моему, наиболее активный диалог из последних министров здравоохранения вела с медицинской общественностью З.Скалецкая.
Что касается конкретно зарплат. Мое глубочайшее убеждение таково, что сейчас стыдно приравнивать зарплату врача к прожиточному минимуму. Уже давно отработать пора новую тарифную сетку для медработников и это должны быть самые высокооплачиваемые люди в государстве, так, как это есть в других странах. Я не понимаю, почему мы что-то из опыта этих стран берем, а на что-то закрываем глаза. Зачем медикам высокие зарплаты, спросите вы. Чтобы он мог концентрироваться на повышении своей квалификации и оказании более качественной медпомощи.