Вокруг учета украинского культурного наследия происходит масса манипуляций, а музейные работники, которые пытаются противостоять этому, обычно теряют работу. Об этом в интервью корреспонденту ГолосUA рассказала исполнительный директор Украинского национального комитета Международного совета по вопросам памятников и достопримечательных мест (ICOMOS) ЮНЕСКО, глава Киевской городской организации Украинского общества охраны памятников истории и культуры, кандидат исторических наук Елена Сердюк.
— Несколько дней назад в СМИ появилась информация, что Интерпол будет искать 52 картины, которые Украина передала в Симферопольский художественный музей в марте 2014 года. Среди картин значатся работы Айвазовского, Шишкина, Левитана, Поленова, Кричевского, Жуковского. Спустя сутки стало известно, что процедурно вопрос о розыске еще не решен, картины в розыск пока не поданы. Не ищем ли мы иголку в стоге сена, учитывая всю совокупность сложившихся факторов?
— Все, что касается Крыма и коллекций крымских музеев – это тема табу для украинского музейного менеджмента. Начиная с пресловутого суда по возвращению коллекции «Крым — золотой остров в Черном море», вывезенной в Нидерланды, который еще неизвестно чем закончится, — это тема практически не обсуждается в украинской прессе. Она закрыта. Министерство культуры как бы отчиталось, что оно что-то делает в этом направлении, и тема потухла. Мы не знаем, что сегодня происходит в крымских музеях. А все ценности, которые могли бы оказаться в украинском Музейном фонде, вывозятся в Российскую Федерацию. Но об этом никто не говорит. Нам неизвестна судьба коллекции Судакской крепости. Мы не знаем, что с коллекцией Херсонеса. Мы вообще не касаемся живописи, хотя можно предположить, что у нее такая же судьба. Поэтому на ваш вопрос сегодня точно не ответит никто, так как никто не знает правды.
— Трудно представить, что можно просто так, по щечку пальца переложить картины из одного места в другое. Какой юридический механизм передачи украинских национальных ценностей куда-либо? Какова процедура?
— Государственная бюрократическая машина в области культуры так устроена, что все ценности, находящиеся в основном музейном фонде любого украинского музея, передаются куда-либо на временную или постоянную выставку приказом министерства культуры. Экспонаты, которые находятся во вспомогательном музейном фонде, могут передаваться по договору между музеями. Поэтому чтобы найти правду, нам нужно найти источник такой передачи – приказ министра, был ли он. Я не знаю, как сейчас ведется документооборот в министерстве культуры, но на самом деле такие приказы должны быть публичными, поскольку они не содержат информации, которая несла бы государственную тайну. Такие приказы мы должны легко находить на сайте министерства. Если там нет приказа, значит, передача была осуществлена иным способом, например, по договору, и правду установить сложнее. Но, если речь идет о живописцах такого уровня как Айвазовский, то его произведения вряд ли могли находиться во вспомогательном фонде.
— Спустя три года теоретизировать на эту тему несколько поздновато. Но все-таки, был ли хоть малейший шанс в марте 2014 что-то спасти? И более того, знаем ли мы в точности, что мы там оставили?
— Следует учитывать, что любая информация касательно музеев Крыма и коллекций Юнеско может нести в себе элементы провокации, принимая во внимание весь комплекс и клубок проблем, связанных с Крымом. Тем более что ни одна украинская организация не осуществляет мониторинга ситуации с музейными фондами, находящимися там. Это касается и движимых экспонатов, и недвижимых. В марте 2014 года мы ничего вывезти уже не могли. И хоть меня мучает, например, судьба коллекции, оставленной нами в мечети в Судаке, — там есть поистине уникальные вещи, — но я абсолютно сознательно понимаю, что в марте 2014 года мы уже были бессильны что-либо спасти.
— Любопытно, а пробовал ли кто-либо за всю историю украинской независимости посчитать, что, собственно, принадлежит нам? Чем мы можем гордиться?
— Никакого реестра музейных коллекций Украины у нас нет. Хотя в Польше, например, определена сотня предметов искусства, которые являются национальным достоянием и находятся под личным патронатом главы польского государства. Музейный учет — это на сегодняшний день самый больной вопрос всей украинской музейной практики. Более того, у нас нет программного обеспечения, при помощи которого он мог бы нормальным образом вестись. Усугубляется ситуация еще и тем, что то программное обеспечение, при помощи которого украинские музеи пытались работать в учете – российское, и от него недавно отказались.
— Существует ли в нашей стране какая-то национальная стратегия по работе с предметами, составляющими культурное наследие страны?
— В Украине нет национальной программы, четкой политики и стратегии в области культурного наследия. Нам никто не поставил внятных задач по поводу создания такой программы.
— Реестра нет, стратегии нет, заходи – бери — не хочу. Есть ли гарантия, что выставленное в наших музеях – представляет хоть какую-то ценность?
— Сегодня мы не можем подтвердить степень подлинности принадлежащих украинскому Музейному фонду картин. Вокруг учета украинского музейного наследия происходит масса манипуляций. В «Золотой кладовой» Национального музея истории Украины, так называемом Музее исторических драгоценностей Украины, Государственная пробирная палата работала последний раз в 80-х годах прошлого века.
— Чем больше вы описываете ситуацию в нашем музейном хозяйстве, тем больше создается впечатление, что тихий музейный омут заполнили те, кто не прочь погреть руки на бардаке в общегосударственном масштабе?
— Директор музея-заповедника из Переяслава-Хмельницкого, который серьёзно попытался провести инвентаризацию своего музейного фонда, немедленно был уволен. Масса интересных ситуаций происходит. Например, шесть изумительных, блестящих коллекций из Государственного архитектурно-исторического заповедника «София Киевская», которые ранее обитали в нашей столице, теперь почему-то вдруг находятся в «Эрмитаже». В «Софии Киевской» с 2005 года работали сотрудники «Эрмитажа», и все это вывозилось при их непосредственном участии. И сейчас это уже собственность «Эрмитажа». Судакскую коллекцию поставили на учет только в 2014 году, при этом 16 тысяч единиц этой коллекции вообще не были учтены. Задачи учета должны быть поставлены хотя бы на уровне национальных музеев, не говоря уже о музеях областных и прочих. Всем известен скандал, который был в Полтавской области с произведениями художников 20-го века. Чего стоит история с подделками работ Татьяны Яблонской, и коллекциями, которые передавались Кабинету Министров. Но все те музейные работники, которые пытаются протестовать против этого, обычно платят за это своей работой.
— Вывод из нашей беседы один – в украинских музеях царит анархия и хаос. Но, поскольку, как известно, именно анархия – мать порядка, то порядок в украинских музеях будет когда-нибудь?
— Порядок в музейном хозяйстве навести можно, приняв закон о частных коллекциях. У нас сейчас масса частных галерей, антикварных магазинов и подобных структур, которые никем и никак не контролируются. Мы не знаем, что у них находится, куда все это перемещается. Хотя все это формально относится к Музейному фонду Украины. Я уже не говорю о черной археологии. Мы не даем понятие – что это такое, почему это плохо и почему те, кто этим занимается, должны идти в тюрьму. Я не говорю о том, что это только нынешняя проблема. Учета не было и в советское время, в частности, с ценностями, вывезенными из Германии, попавшими сюда по контрибуции и реституции. Поэтому проблема учета очень старая…