Нынешний год ознаменован столетним юбилеем Октябрьской революции. Это событие, как никакое другое повлияло на развитие Украины в течение века. Но в современных политических реалиях 1917 год в Украине упоминают без уважения и пытаются устранить вменяемый подход к анализу его последствий. Что означает развернутая в Украине декоммунизация? Как называть тот общественно политический строй, который установился в нашей стране? Что происходит с Украиной, и каким путем она может пойти? На эти вопросы ГолосUA отвечает социолог, профессор социальных исследований и публичной политики Нью-Йоркского университета в Абу-Даби Георгий Дерлугьян.
— Какие главные результаты революция 1917 года принесла Украине?
— Революция, давайте договоримся, это не сила природы и не метафорическая женщина, как на знаменитой картине Делакруа. Революция — это период распада государственной власти, приказы которой перестают исполняться и пугать кого-либо. Революция длится, покуда не устоится новая власть, достаточно предсказуемая и устойчивая, приказы которой будут исполняться.
Советская революция, – именно так ее правильнее называть, – началась с первых советов в 1905 году и продолжалась, думаю, до 1945 года, когда стало очевидно возникновение военной сверхдержавы с историческим названием Советский Союз. Год 1917-й – важнейший символ, во многом переломный. Но, между прочим, ничуть не менее переломным был 1919 год, когда ко всеобщему изумлению становится ясно, что революция все еще жива и побеждает в Гражданской войне не на одном, а минимум на двух десятках фронтов.
Что в эти годы творится с Украиной? Из набора этнографических областей с различными диалектами и фольклорными особенностями и кружков отдельных протонациональных писателей, учителей, музыковедов возникла современная нация с государственным оформлением, с учреждениями образования и культуры, где уже профессионально могли работать национальные политики, управленцы, интеллигенция. Украина в результате догнала остальную Европу.
— В современной Украине период советской истории рассматривается как сплошное лихолетье… Справедлив ли такой подход к истории, навязываемый государством?
— А разве не лихолетье? Как-то в американской поликлинике при университете меня в ходе медосмотра попросили заполнить формуляр с указанием причин смертей в моей семье в ходе ХХ столетия. И тут я вдруг осознал, что с обеих сторон–папа из армяно-католиков, изгнанных из Закавказья турецким геноцидом 1915 года, а мама из кубанских казаков (кстати, украиноязычных, но сами они так не думали, а «балакали по-найшому, по-козацьки») – так вот, с обеих сторон никто из мужчин в ХХ веке не умер своей смертью. А женщины вдовствовали потом очень долго, нас растили.
Меня вырастила бабушка Елена Мироновна Тарасенко, по-русски так и не заговорившая и меня называвшая замечательно: «Коханый Джаник, Жорунятко». У бабушки было два класса церковно-приходской школы, а дальше она служила наймичкой на ферме у немца-колониста (кстати, могла в сердцах и прикрикнуть «ДоннерВеттер!»). Она не вспоминала категорически ничего из периода с 1914 где-то по 1950 год. Только однажды я ее разговорил, допытываясь, где же дедушкины Георгиевские кресты с турецкого фронта? Она побледнела: «Ничого нэма. Усе в плавнях повтопыла, як ция бисова коллективизация зробылась, и шашку, и кинжал його, и тий ох, дуже важкый пулемет, шо вин з хронта приволок. А все ж зибрали миго Кондрата, згинув в лагерях за Улан-Уде».
Как же не лихотелье? Но как быть со мной или моей сестрой, внуками тех полуграмотных расказаченных и раскулаченных жертв революционной модернизации, которые стали инженерами и профессорами, в том числе и Нью-Йоркского университета?
Советская власть собиралась изменить весь мир. Не получилось. Тогда в порядке подготовки к следующей великой войне стали ударно, невзирая на потери, строить военно-индустриальную сверхдержаву. Получилось, да как! СССР стал первым в мире государством, которое начало сокращать разрыв с западом в уровнях развития. Вторым была, кстати, Япония. Поинтересуйтесь, чего стоила японская догоняющая модернизация и самим японцам, и особенно близким им корейцам.
— Правда ли, что одно из главных достижений СССР – это установление этнического и национального мира? Если да, как этого удалось достичь?
— Правда. Достигнуто это было вначале довольно случайно – большевики были утопическими интернационалистами, у них была мировая революция, а на гербе СССР – весь земной шар. В Союзе Советских Социалистических Республик предполагалось вхождение и Индии, и Турции, да хоть Алабамы, как только там тоже свои местные коммунисты возьмут власть. Об этом читайте в Интернете классические работы Д. Е. Фурмана. Пламенный интернационализм большевиков поставил в тупик всевозможных «националов». У них увели массы, как сегодня бы выразились политтехнологи.
Добавьте сюда модернизационный заряд большевиков: «Коммунизм – есть советская власть плюс электрификация!» И в космос они вышли. Города с университетами и театрами отстроили. Большевики ведь по происхождению из модерна, просветители с маузерами.
Задумайтесь, кем была моя бабушка в молодости, что знала батрачка из станицы Старо-Величковской? Что она вынесла в лихолетье ХХ века, в годы мировых войн и индустриальных рывков? Но при том под конец жизни сидела в креслице и с удовольствием смотрела по телевизору космонавтов с орбиты, балет, хоккей (о которых даже не слыхала раньше), хотя вот передача «В мире животных» с толпами пингвинов ее озадачивала: «На шо их всих плодют? Воны ж, мабуть, рыбу жруть». В своем мышлении она оставалась крестьянкой.
— Как можно охарактеризовать тот строй, который сейчас установился в Украине? У нас говорят, что это дикий базарный капитализм. А как считаете вы?
— Все зарабатывают деньги, не так ли? Значит, рыночный капитализм. Со своего поля своими харчами мало кто теперь проживет. Только одни зарабатывают на кусок хлеба, другие на дом и машину, а совсем немногие иные уже на офшорные счета и виллы на теплых островах. Вот вам рабочие, средний класс, капиталисты.
Разницы между базаром и рынком, извините, не знаю. Я не публицист, припечатывающий словом, а ученый, притом востоковед по первому образованию. А дикие нравы – конечно, если собственность в особо крупных размерах надо вначале украсть у бывшего советского государства посредством покровительства кого-то в политических органах, а затем утащить подальше и анонимно на случай резкой перемены в политической элите, что, как вы знаете, случается. Так живет едва не три четвери всего мира в последние годы. Поглядите, как выросли офшоры!
— Почему в современной Украине начались процессы декоммунизации? Как вы думаете, какова их главная цель?
— Потому что революции продолжаются. Большевики свергали старые памятники, отвергли религию, буржуазный парламентаризм и национализм. Их наследники после завершения революционной ломки к 1945 году совсем обронзовели в партийных чинуш. Так что им идейно противопоставить?
Когда я был на Майдане в конце 2013 года, закрадывалось поразительное чувство: так вот как это, наверное, было в 1905 году! Баррикады, первые советы…
Однако у революции бывает начало и бывает совсем другой конец. Кто из 1905 или 1917 года разглядел бы Сталина в 1945 году? Да даже Мережковский с Гиппиус, принципиальные враги революции, ожидали «прихода Хама» из простонародья, но не генералиссимуса, который победит самих немцев с японцами.
Сегодня цель революционеров Украины выглядит просто, слишком просто. Войти в Европу и зажить по-европейски. Повторить путь Польши и Прибалтики. Для этого надо оттолкнуться от России, причем здесь, как во всех революциях, надо поддерживать накал страстей, так что тут не до разницы между Россией имперского реставратора Путина и Россией русской и советской культуры. Да сами подумайте, куда через лет 20 может прийти Украина? Тут все просматривается, как-никак, уже неплохо. В лучшем случае – Польша, то есть хоздвор и огород Германии. Но это не так и плохо, по нашим временам. Есть варианты просто опасные – поглядите на Ближний Восток, на разгул там всевозможных вооруженных формирований, суннитских и шиитских. И еще немало стран, откуда все, кто могут, попросту пытаются свалить.
Повторю, ибо важно – начало революции отличается от ее конца как 1905 от 1945 года. Нынешняя украинская революция началась на самом деле еще с перестройкой в 1989 году, достигла мощных пиков в 2005 и 2014 годах и теперь находится на ниспадающей части траектории.
— Как вы оцениваете нынешнюю идеологическую политику Украины?
— Происходит риторическая радикализация, что типично для революций, особенно в сложной ситуации, когда нет, очевидно, победных ходов и целей. Вождям, за которыми нет масс, остается возглашать…
— Есть ли будущее у левой идеи в Украине либо она будет и дальше ужиматься, пока государство не выведет из общества все ассоциации о социальной справедливости?
— В ближайшем будущем, по мере распада нынешнего националистически-капиталистического консенсуса, возрождение левых течений вполне вероятно. А в долгосрочном плане оно просто несомненно. Левая идея – это равноправие для всех групп общества. Соответственно, правая идея настаивает на сохранении каких-то форм неравенства в силу традиций или общественно-экономической необходимости, будь то неравноправие полов, богатых и бедных, белых и цветных, местных и пришлых. Последние два века левые отвоевывали один плацдарм за другим, и теперь уже трудно даже представить, что исторически совсем недавно кто-то отстаивал рабство или крепостное право. Это необратимые достижения.
— Возможен ли СССР-2?
— Нет, конечно. В истории не бывает возврата, да и зачем бы? А вот некий СССР-3 как блок с общей массовой культурой очень вероятен, где столицей не будет Москва и, скорее всего, никаких единых столиц не будет. От Римской же империи остались латинские страны.