Дело о жестоком расстреле четырех охранников столичного ТРЦ “Караван” приобрело в Украине настолько громкий резонанс, что, по прошествии полутора месяцев, по-прежнему не сходит с новостных лент. Кроме официальных заявлений МВД и комментариев экспертов-криминалистов, одним из способов разобраться в произошедшем может быть составление «психологического портрета» единственного обвиняемого в этом деле Ярослава Мазурка, а также его ближайшего окружения. С просьбой рассказать о семье Мазурка корреспондент ГолосUA обратился к общественному деятелю, адвокату Людмилы Мазурок Лаврентию Кухалейшвили.
— Лаврентий, когда вы познакомились с семьей Ярослава Мазурка, какое они произвели впечатление?
— С Людмилой я общался всего два раза. Конечно, за такой короткий период сформировать реальное впечатление сложно. Но все же, кое-что могу рассказать.
Знаю, что они прожили в браке семнадцать лет. У них растет дочь, отличница, староста группы. Что, согласитесь, уже характеризует эту семью положительно.
Когда я общался с их родственниками, тоже не услышал о Ярославе ничего плохого. Его тетя и дядя рассказывают, что Мазурок был нормальным, спокойным, положительным человеком. По словам его дяди, Мазурок очень любил животных.
— А как вела себя жена Мазурка Людмила при ваших встречах с ней?
— Мне самому не понаслышке известно, что значит жить в нервном напряжении на протяжении года. Так вот, я увидел, что она — в шоковом состоянии. Для нее все происходящее было полной неожиданностью. Прожить с человеком семнадцать лет в браке, думать, что ты почти все о нем знаешь, а тут такое…
Я спрашивал ее об оружии. Так вот, Людмила за семнадцать лет ни разу не видела никакого «ствола» у Ярослава. И тут ей рассказывают, что он вот такой убийца-профессионал.
— Людмила никогда не замечала в его поступках ничего странного?
— Почти ничего. Она говорила, что, бывало, он отлучался на некоторое время. Но жена связывала этот только с работой — сдача объекта и так далее. Я бы не сказал, что он исчезал — просто не ночевал дома.
— А как вы можете прокомментировать поведение его матери после того, как она узнала ужасную «новость» о сыне?
— Показывали по телевизору, что она пьет. Но на самом деле она не страдает алкоголизмом, работает.
— А то, что показали, это — психологический срыв матери, узнавшей страшную новость о своем ребенке?
— Конечно, я уверен.
— Кем она работает?
— Этого я вам не могу сказать, не знаю.
— А кем работал Ярослав Мазурок?
— Он был штукатуром. Это и есть «слабое звено» версии следствия. Вероятно, сотрудники Ярослава бояться открыто признать — «да я же с ним работал, это не может быть он».
— Откуда тогда информация о том, что он был сотрудником охранного агентства? Так сказать, образ украинского «Рэмбо»?
— Он работал в охранном агентстве, когда они еще с Людмилой не познакомились. Сами понимаете, какими «профессиональными» были тогда охранные агентства, чему там учили…Ему тогда было лет двадцать.
Пошел «слив», что он служил в Узбекистане. Какой там Узбекистан! Головой бы подумали — кто в 92-м году служил за пределами Украины? Я думаю, что такая информация «вбрасывалась» целенаправленно, чтобы создать образ своеобразного «супермена».
— Вы верите, что в «Караване» был Мазурок?
— Я не могу понять мотив человека, который с заряженным пистолетом идет красть флешку, заходит в комнату охраны. Ясно же, что он не просто так туда шел. Он шел с конкретным заданием — вспомните его глаза, когда он в видеокамеру посмотрел.
— Почему вы больше не представляете интересы Людмилы Мазурок?
— Вчера (12 ноября — ред.), когда я был на допросе в Главном следственном управлении, мне сообщили, что она отказывается от моих услуг. Но письменного заявления от нее я так и не увидел. Поэтому де-факто я отстранен от представления ее интересов, де-юре — есть договор.