— Информация о том, что ваша компания работает в зоне "Ч" появилась не так давно и признаться, сразу вызвала даже не удивление, а скорее недоумение. Пиар? Новая имидж-стратегия? Каким образом домостроители могут быть вовлечены в столь технологичные процессы?
— Порядок любит тишину. Мы просто выполняли и выполняем свою работу, и я бы сказал, являемся одной из тех компаний, которые не ставят целью во что бы то ни стало засветиться в СМИ.
— Что теперь изменилось?
— Если начинают говорить о тебе, с тобой – странно молчать в ответ. Тем более, нам есть и что заявить и чем ответить.
Если сравнивать работы на ЧАЭС и строительство жилых домов, я бы сказал, что второе – отличная платформа для применения полученного опыта, инноваций и технологий первого.
В общем, совершенно не взаимоисключающие друг друга процессы.
Мы всегда придерживаемся графика и никогда не начинаем объект, не располагая достаточными средствами для его завершения. К чему загонять себя в рамки? Мне очень близок стиль управления Стива Джобса, его идеи о том, что нужно мыслить критериями не столько целей, сколько миссий. Не превращаться в копир, в юзера технологий, а идти своим путем, чтобы, пусть прозвучит пафосно, менять мир, будущее людей, украинцев, киевлян.
— Объективно, отечественный стройпром отстает на десятилетия. Известно, что многие годы ЕБРР, как финансирующая организация, ключевые объекты на ЧАЭС предпочитала контрактоваться с международными гигантами, как то французско-немецкий консорциум Novarka, итальянский Alstom, немецкий Nukem или американский Holtec. Как может конкурировать УкрБуд с такими гигантами? И как вы можете прокомментировать мнение, что ваш выход в Чернобыль обеспечили не столько собственные достижения, сколько протекция вашего отца?
— Давайте начнем с крайнего вопроса. Отец был патриотом не только Украины, но и своего дела, он воспитывал эти качества во мне. Я очень благодарен ему за поддержку, за мудрость, которой щедро поделился, чтобы в чем-то я избежал собственных шишек. Более того, отец стоял у истоков строительства станции, и человека технически более грамотного на четвертом блоке просто не было. Естественно, что я старался максимально перенять его опыт.
Но глобально Чернобыль не то место, где имеют вес родственные связи. Сегодня качество работ, которые мы выполняем, профессионализм нашей команды, принимаются западными партнерами как эталонные. Если бы вы специализировались на тематике работ в зоне, то понимали уровень требований, выдвигаемых Европейским банком реконструкции и развития. Причем не только в строительном кластере, но и корпоративной культуры, безопасности и аудита. И в каждом из этих срезов, команду корпорации УкрБуд принимают как высокопрофессиональную и высокотехнологическую, равную среди равных. А в некоторых аспектах – выше, поскольку именно мы выполняем самые рискованные работы на четвертом блоке ЧАЭС.
Вы должны понимать, что, только для того, чтобы подать документы для участия в тендере, нужно было соответствовать международному уровню, быть вне украинских реалий, как то практики откатов или кумовства. Только прозрачность и открытость. С гордостью могу сказать, что корпорация УкрБуд этим критериям полностью отвечает и лучшим подтверждением тому являются выполненные и текущие контракты с Европейским банком реконструкции и развития.
И нравится это или нет, но тендеры мы выигрываем, берем на себя все риски, с предоставлением гарантий, согласно международным требованиям.
— И какую часть работ доверяют украинцам партнеры?
— Корпорация УкрБуд выполняет работы исключительно в статусе прямого генерального подрядчика ЕБРР. А то, насколько мы успешный, эффективный и самое главное — надежный партнер, подтверждают цифры. За 8 лет работ в зоне мы реализовали 12 разноформатных проектов: от монтажа систем противопожарной защиты, интеграции противопожарной системы внутри четвертого блока до высокотехнологичного переноса вентиляционной трубы. Кстати, для решения этой непростой задачи нам не хватило местного ресурса, и уникальный башенный кран пришлось везти из самих Эмиратов.
Строительную технику из Абу-Даби применяем и в реализации самого технологически сложного проекта – строительства ограждающего контура, задачей которого будет обеспечение защиты реактора. Без его качественной реализации будет невозможна главная цель – надвижка арки. Работы в этой зоне ведутся в высочайших дозовых нагрузках и всеми международными специалистами признаны как самые сложные за всю историю проведения работ на Чернобыльской АЭС, не имеющие аналогов в мире.
— А какие в таком случае события спровоцировали новость о разрыве сотрудничества ЕБРР и УкрБуда в Чернобыльской зоне?
— Информация, о которой вы говорите — чистой воды вброс. К сожалению, европейские партнеры получили возможность сполна узнать не только о профессионализме наших строителей, но и о том, что такое черный пиар по-украински в исполнении борзописцев! Если вы заметили, грязная инфокампания провалилась в считанные часы – уважающие себя СМИ фейковую новость сразу сняли или опровергли. Спекулировать на Чернобыле, на аспектах, от которых зависит безопасность Украины, Европы, мира — это, конечно, за гранью.
— Ок. Тогда что означает реализация проектов в Чернобыле персонально для вас, для корпорации?
— Как я уже говорил ранее — мы занимаемся не устранением последствий аварии, а строим будущее. Интерес к Чернобылю в равной степени как профессиональный, исследовательский так и личный. Технологическими находками мы не разбрасываемся. Все, что наработано за эти годы в Чернобыле, анализируем и успешно используем в строительной деятельности, в том числе в Киеве.
Если вы не знали — я родился в Припяти, родители всю жизнь посвятили работе на ЧАЭС. Мой отец, светлая ему память, тогда работал главным инженером и был одним из тех, кто 26 апреля 1986 ушел в ночь по тревоге и в следующий раз я увидел его только спустя год, измотанным болезнью, на больничной койке.
В общем, за три года после аварии на ЧАЭС наша семья пережила столько, что впору садиться за пьесу для драматического театра. Помню, как мы спешно покидали Припять. От старого дедушкиного Москвича дозиметр на блокпосту чуть не вышел из строя – автомобиль у нас забрали, потом одежду и практически всю ручную кладь. Но больше всего фонил я – дедушка , увидев показания дозиметра, потерял сознание.
— Кстати о радиационном фоне. Насколько сегодня опасны те условия, в которых проводятся работы на стройплощадках ЧАЭС?
— Для нас, тех, кто ни один год работает в сердце реактора, требования к безопасности крайне жесткие, по высоким стандартам ЕБРР и Bechtel. Все по спецметодикам. Отсев только на медкомиссии для получения допуска к работе на ЧАЭС порядка 70% персонала. Если, к примеру, взять за основу рабочий день обычного строителя – сколько времени ему потребуется, чтобы выйти на площадку? Пришел он утром на работу, переоделся, надел спецовку – 5 минут и все, вперед. В Чернобыле одна только процедура прохождения санпропускников занимает около двух часов. Выход – столько же. А вот сам трудовой процесс не может длиться более тридцати минут… Космос!
— Вы сами на ЧАЭС часто бываете?
— На данном этапе работ, в таком агрессивном графике, достаточно часто. Вчера вечером только приехал в Киев из Чернобыля.
Кстати, еще одно отличие между нами и другими исполнителями подрядных работ – мы дома! Для варягов это исключительно заработок, а для нас — гимнастика для ума, колоссальная ответственность, потому что здесь жить нам и нашим детям. Всё с саперной точностью – без права на ошибку!
Со многими из тех людей, специалистов, с которыми я работаю сегодня, мы прошли в буквальном смысле огонь и воду — работали в две смены, рисковали на ЧАЭС и даже тайком варили самогон в командировке на строительстве атомной электростанции в Иране.
На самом деле, существует масса стереотипов, и знаете что – уже в самом ближайшем будущем мы планируем их развенчать.
— Я обратил внимание на ваше сообщение в Facebook – некий анонс создания фильма по мотивам Чернобыльской проблематики. Да, в этом году 30 лет с момента катастрофы ЧАЭС, но насколько актуальным будет продукт от строительной корпорации в потоке аналогичной информации от телевизионщиков?
— Почему аналогичной? Вы журналист – предположу, что творческая личность, так давайте уходить от стереотипов. Собственно идея проекта и возникла на почве перегрузки информационного пространства однотипными фильмами с затянутым тучами небом, нарезкой советских хроник и бесконечным унынием, ощущением тотальной безнадёги.
— Кризис документалистики?
— Безусловно — нет. За последние год – два в Украине появилась масса интересных проектов. Здесь другое. Некоторая отстранённость от реальности тех, кто прежде всего продюсирует документальные фильмы о Чернобыле, Зоне отчуждения, Припяти. Некая типовая статичная картинка, по-видимому, сформировавшаяся под эмоциональным восприятием увиденного ранее. Чего по определению не может случиться с нашей командой, поскольку мы ежедневно, ежемесячно, ежегодно находимся в динамике процессов. Я попытался выступить ведущим проекта: передать чувства, ощущения, которыми жил на протяжении 35 лет, начиная с самого детства в Припяти до моего профессионального сегодня на Чернобыльской АЭС.
— Фильм о строительных работах? О корпорации? О людях?
— Еще рано раскрывать смыслы, скажу лишь, что помимо людей, в проекте задействована сама природа, дух Припяти, его будущность. Рабочее название — "Чорнобиль. 30на майбутнього".
Во многом упомянутый вами фильм, которому только предстоит выйти (премьерный показ запланирован на 22 апреля – прим.авт.) – посвящение моему отцу, Виктору Микитасю, его не стало в конце марта этого года.
— Туры в зону отчуждения сегодня явление массовое. Т.е. как туристический, объект зона по факту состоялась. Информация о том, что через несколько лет может быть за пределами КПП довольно противоречива, и в общем-то депрессивна … Могильник радиоактивных отходов? Саркофаг? В лучшем случае — транзитный пункт для грузоперевозок по реке Припять?
— В нашем документальном кинопроекте мы приоткрываем кулису, показываем перспективы. Ландшафт, климат, бескрайние пустынные просторы – все говорит о том, что зона ЧАЭС может стать первым центром альтернативной, экологически чистой энергетики. А существующей территории вполне будет достаточно для того, чтобы там разместилось будущее Украины.