На днях Украина отметила очередную, 31-ю, годовщину аварии на Чернобыльской АЭС. Несмотря на страшнейшую в истории человечества техногенную катастрофу, в зоне радиоактивного загрязнения все эти годы не замирала жизнь. На предприятиях Чернобыля и сейчас работает несколько тысяч человек, туда приезжают тысячи туристов, ведется активная научно-исследовательская работа. Однако в условиях экономического кризиса государство экономит и на зоне отчуждения, вместе с работниками местных предприятий. Накануне, 19 апреля, работники предприятий ЧАЭС заранее напомнили власти о себе, придя с митингом под стены Кабмина, традиционно уже, требовать возврата льгот. ГолосUAузнал у представителя «Атомпрофсоюза» в Чернобыльской объединённой организации профсоюзов Николая Тетерина о том, как живут и работают люди в зоне отчуждения, чего они ожидают от правительства и каково состояние зоны в целом.
— Николай Васильевич, как живут и работают люди в зоне отчуждения в нынешних тяжелых экономических условиях, когда у государства нет денег ни на что?
— Самое тяжелое время у нас было в прошлом году, когда были долги еще с 2014 года по финансированию. В результате раньше закончен отопительный сезон, и температура в общежитиях – а мы работаем по вахтовому методу, и персонал живет в общежитиях – температура опускалась до 8 градусов. Все практически люди переболели. Были долги перед Пенсионным фондом. Пенсионный фонд грозился арестовать счета предприятия и остановить тем самым работу. Людей кормят – нам положено лечебно-профилактическое питание бесплатное – на 18 гривен в сутки. Это 8 гривен обед, и по 5 завтрак и ужин. Сами понимаете, как можно прокормить на такую сумму людей, которые работают на свежем воздухе. Мы ожидали, что, возможно, придется остановить работы и вывести людей за пределы зоны отчуждения. Однако мы добились – теми же акциями протеста, — что выделили дополнительное финансирование и мы смогли рассчитаться с долгами, выплатить людям заработную плату, и в этом году ситуация по социальной части как бы наладилась. Вот в прошлом году у нас не было летом горячей воды, в этом году она есть. У нас рост заработной платы чрезвычайно низкий – он отстает от роста инфляции, от роста в целом по стране. Тарифная часть – меньше чем 5 тысяч гривен. Все остальное мы накручиваем за счет доплат, которые нам в прошлом году тяжело пришлось выбивать – в Кабмине нас хотели их лишить, но мы их отстояли. Вот в прошлом году средняя зарплата по предприятиям зоны отчуждения составляла около 7,5 тыс. грн, что по нынешним временам – сами понимаете, не достаточно для таких сложных условий. Поэтому начинают уходить специалисты. Те, которые давно работают, и которые видят: лишили нас права на льготную пенсию – значит, нет и смысла работать в зоне отчуждения.
— Недавно вы проводили митинг под стенами Кабмина. Чему была посвящена акция и каковы ее результаты на сегодняшний день?
— Мы проводили акцию протеста от имени профкома Чернобыльской АЭС. Вопрос один – возврат права на льготную пенсию по списку номер один. У нас забрали это право в августе прошлого года. Нас просто исключили из перечня сотрудников, которые имеют право на льготную пенсию. Мы работали в направлении по возврату льготных пенсий. Нам Кабмин пообещал, что они это все вернут, и даже разработан был проект постановления Кабинета Министров, которые прошел все согласования, и был вынесен на заседание Кабмина, но его не приняли. Сначала нам объясняли, что это связано с одними обстоятельствами, теперь нам рассказывают, что это связано с другими обстоятельствами. В итоге было проведено совещание на уровне Андрея Ревы, министра социальной политики, вместе с Федерацией профсоюзов, и там принято официальное решение, есть протокол, по которому Рева как член правительства берет на себя обязательства во втором квартале это постановление внести в Кабмин и принять. И еще ряд обязательств со стороны правительства. Нас бы это устроило, если бы нам сказали, когда это все будет принято. Но уже не первый раз нас отсылают по времени. Это вызывает у нас определенные опасения и сомнения. В связи с этим и была проведена предварительная – предупредительная – акция, основное требование которой – принять постановление Кабмина или назвать хотя бы конкретные сроки принятия постановления. На заседании совета Федерации присутствовал министр соцполитики. К большому сожалению, он опять нам ничего внятного сказать не смог, а сослался на то, что они взяли на себя обязательства, и они их обязательно выполнят. Поэтому, ребята, ждите до 1 июля, и все будет нормально. Собственно говоря, это и вызвало недовольство людей и определенные опасения. Просто по опыту мы знаем, когда постановление Кабмина проходит все необходимые инстанции и возвращается на последней – это очень плохой знак. Значит, опять нам будут морочить голову.
— В прессе также появлялись сообщения о недофинансировании программ. О каких суммах идет речь?
— Каждый год недофинансирование составляет от 50 до 60 процентов. Мы в основном работаем по трем бюджетным программам. Это снятие с эксплуатации, поддержание экологически безопасного состояния зоны отчуждения и работа с радиоактивными отходами. И все программы финансируются крайне плохо – и станция, и мы. Мы не живем, а выживаем: не хватает денег ни на что – ни на технику, ни на оборудование, ни на средства защиты. Понятно, что ситуация в стране такая. Но я работаю тут с 1988 года – и ситуация ухудшается с каждым годом.
— К чему ведет это недофинансирование программ?
— Недофинансирование ведет к тому, что из зоны отчуждения вытекает до сих пор очень большое количество радиоактивных радионуклидов. Связано это с тем, что нам надо перезахоронить все могильники, которые были созданы в 1986 году. А их несколько сотен. Часть уже смыло в реку. И фактически уже – у нас там есть Яновский затон, он рядом с Припятью – так загрязнение воды там было большое. Жидкие радиоактивные отходы там были. А там миллионы тонн воды. Сейчас ситуация немножко улучшилась. Но таких могильников осталось еще очень много, а мы их перезахоронить не можем, потому что мы еще никак не построим хранилище, нам не выделяют деньги на это перезахоронение. И в результате мы получаем такую ситуацию, что Днепр постоянно загрязняется.
Кроме того, недофинансирование создает проблемы с пожароопасным периодом. Вот вы ж видели, как в 2015 году горел лес. Это было связано, в первую очередь, с тем, что в машинах пожарных не было топлива, что не было возможности нормально организовать работу – финансирование не позволяло. В результате к чему это все приводит – к ухудшению ситуации по выносу радионуклидов с территории зоны отчуждения. Потом это срыв по работам на самой атомной станции, по снятию ее с эксплуатации. Далее – это срыв по выполнению работ по строительству хранилищ с радиоактивными отходами. Вот мы собираемся хранить отработанное ядерное топливо, чтобы не возить в Россию. Так вот до сих пор к этому строительству не приступили, потому что финансирования нет. И так далее. Вот «Вектор» мы строим, комплекс по захоронению, уже почти два десятка лет. Он уже в цене вырос в несколько раз, а мы его никак закончить не можем – финансирования нет…
— Однако успехи есть: например, завершение строительства укрытия для 4-го энергоблока…
— Дело в том, что новый конфайнмент построен, он надвинут уже на 4-й энергоблок, однако, по расчетам специалистов, стоимость эксплуатации этого объекта будет составлять очень большую сумму. Называют вплоть до 300 млн долларов в год. На сегодняшний день все наши программы и двух миллиардов гривен не потянут, а найти 6 миллиардов на эксплуатацию объекта укрытия – вряд ли бюджет потянет такие деньги. Поэтому есть опасения, что вся эта красивая современная игрушка будет стоять с амбарным замком с двух сторон. Я утрирую, но, тем не менее, там проблема большая – с финансированием этого направления.