В Музее Киева проходит выставка картин Никаса Сафронова «Избранное». Художник лично открыл вернисаж, рассказывая об истории создания каждой своей работы. Никас Сафронов сегодня самый известный и неоднозначный российский живописец. Его жизнь и творчество постоянно потрясают скандалы. Он дружит с первыми лицами планеты, а его картины нещадно критикуют музейные специалисты. Зато для арт-дилеров и галерейщиков он настоящий клад — портрет кисти Никаса Сафронова сегодня стоит от $10 тыс. до $300 тыс.
Я ПРИШЕЛ К ВАМ С ЛЮБОВЬЮ
— Вы открываете выставку в Киеве в сложное время… Почему не перенесли вернисаж до лучших времен?
— Я хотел поддержать украинский народ своим искусством. Для меня большая честь быть здесь сегодня, тем более что я пришел к вам с миром и любовью.
— Вы уже несколько лет делаете ремонт. Что вам мешает его закончить?
— Я несколько лет покупал готическую мебель. Сейчас я благоустраиваю нижнюю квартиру, там ремонт продолжается. Проблема в том, что нет хороших специалистов. Но сейчас я пригласил украинских строителей. Надеюсь, скоро уже наступит финиш в моих мучениях. Я замахнулся на сложную тему дизайна – хочу готику. И это оказалось неподъемным. Нет материалов, нет художников для росписей. Дизайнера тоже долго не удавалось найти. Через мою квартиру прошло много людей: я всех выгонял, так как требователен к работе. Еще я ждал заказанную мебель из Англии, Франции, Голландии.
— Но, глядя на ваши работы, можно утверждать, что вы поклонник эпохи Возрождения, а отнюдь не готики…
— Готика и есть эпоха Возрождения. Она просуществовала 750 лет (начиная с XII века и заканчивая 1700–ми годами) и вобрала в себя Возрождение. Готика разная – в Италии одна, во Франции – другая. В Голландии одни темы, у немцев – другие. Конечно, в этом проявляется эклектика. Я же не мог для своей квартиры собрать только один стиль. Полы у меня XIII века, стены – XVI, а большой резной шкаф — XV века. В таком интерьере очень комфортно жить и творить. Интерьеры моей квартиры уже напечатало несколько московских журналов. Ее признали одной из лучших квартир мира. Была даже премия, которую вручали Третьяковка и Пушкинский музей.
— Своей живописью вы возрождаете старую школу. Вы полностью копируете старую технику?
— Шутите? В моих работах по 7-8 слоев живописи. Но я не углубляюсь в сложные лессировки, так как не хватает времени.
— Вы написали несколько портретов Софи Лорен. Вас связывает личная дружба?
— Да. Софи очень душевный и милый человек. Мы познакомились на приеме в Милане. Я просто к ней подошел и сказал, что давно влюблен в нее, рассказал, кто я и откуда. Я говорил искренне, подарил ей свою работу, показал наброски ее портрета. Ей понравилось мое творчество, она согласилась мне позировать. С тех пор нас связывают дружеские отношения.
КАК ИСЧЕЗ МИЛЛИОН
— Вы пишите преимущественно портреты кинозвезд. Любите покопаться в их лицах?
— Конечно! Мне нравятся такие лица, а еще запечатлелись в памяти образы, которые хочется воплотить на холсте. Это люди, которые состоялись. Ведь все ищут миллион, но нам интересны только те, кто его нашел. Поэтому знаменитости так привлекают. К тому же тут можно показать актера через его роль. И тогда понимаешь его глубину. Несмотря на лицо, Фернандель в своих ролях гениален. А Анна Маньяни и Ани Жирардо прекрасны.
— Для известности вы явно пользуетесь рецептом Ильи Глазунова – писать портреты знаменитостей: королей, звезд, политиков…
— Любой художник может этим воспользоваться. Фаберже тоже работал для царской семьи. Рубенс и Рембрандт писали знаменитостей и богачей. Важно, что тебя хотят. Испанский король Карл Хуан доверял моему профессионализму. Однажды по приглашению каких-то прохвостов я поехал в Эквадор писать их бывшего президента Густаво Нобоа. Мне сказали, что он богатейший человек и способен заплатить $300 тысяч за портрет. А когда я его закончил, то оказалось, что президента перепутали с его однофамильцем миллиардером. В результате я портрет отдал, мне только дорогу оплатили. Потом появился человек, который захотел его выкупить за хорошую сумму, но я уже не стал отбирать полотно у президента. Но благодаря этой работе меня пригласили в Бразилию. Их президент сказал кому-то: «Есть такой грек Николас Сафроний. Я видел портрет президента Бразилии, который он сделал. Вот бы с кем встретиться!» И меня тут же нашли. Когда я поехал с ним на встречу, мне вручили монографию обо мне, которую там выпустили. Президент заказал мне портрет, и это был первый случай в истории страны, когда главу государства рисует иностранный художник.
— Вы планируете построить сто церквей, тридцать из них – в Украине. У вас так много грехов, что нужно массово их замаливать?
— Нет, мой дед и прадед были священниками, отец тоже хотел уйти в монастырь. Но после того, как деда репрессировали, он уехал от греха подальше на Сахалин, затем вернулся. Это у меня зов предков. Я живу в доме, который построил Щусев – архитектор Мавзолея. Так он построил за свою жизнь 99 церквей, сотую – не успел. Оскар Уальд сказал: «Ни один человек не богат настолько, чтобы искупить свое прошлое». Поэтому мы все стараемся жить по совести. Я всегда переживаю за то, чтобы в стране был порядок.
— Вы так легко рассказываете о своих доходах, и это привлекает шулеров…
— Увы, меня одна тетка развела на миллион. У меня в лондонском банке лежали деньги. Но моя итальянская экс-жена подала в суд, чтобы их забрать. Мне стало обидно, так как она не имела к ним никакого отношения. Мы не жили вместе уже 13 лет. И одна мошенница убедила меня, что поможет мне эти деньги вывести в офшор. Когда я это сделал, то миллион исчез.