НБУ укрепил курс гривны до 27,11 грн, но в банках и на наличном рынке доллар неумолимо растет. В пунктах обмена валют в Киеве средний курс доллара вырос еще значительней и составляет 28,61 грн. О дальнейших курсовых и экономических перспективах корреспондент ГолосUA расспросила исполнительного директора Международного фонда Блейзера в Украине Олега Устенко.
— Олег, каким будет курс доллара в 2017 году и какие факторы будут на это влиять?
— Я считаю, что, в принципе, есть абсолютная возможность удерживать курс доллара в диапазоне около 30 гривен, с возможными колебаниями, плюс-минус 5%. Но, при этом, возможно два сценария развития ситуации. Или, вернее, две возможности, как добиться этого курса.
— Каких?
— Первый сценарий достаточно оптимистичный: суть его сводится к тому, что Украина движется по пути проведения структурных реформ, судебной реформы, борется с коррупцией, дерегулирует бизнес, проводит реформы системы государственного управления. Тогда, как следствие, мы возобновляем сотрудничество с международными финансовыми институциями, получаем доступ к относительно дешевому кредитному ресурсу и притоки прямых иностранных инвестиций. И появляется возможность «перекрыть» необходимые 5-10 миллиардов долларов, в которых Украина нуждается, чтобы поддерживать финансовую стабильность на протяжении этого года. При этом, золотовалютные резервы не только не уменьшаются, но даже, возможно, и увеличиваются.
— Это оптимистический сценарий. А каков второй вариант развития событий?
— Второй вариант — есть пробуксовки в проведении реформ, что, как мне кажется, достаточно вероятно.
— Почему вы так считаете?
— Ведь реформы на низкой скорости проводились и до этого. И я не уверен, насколько возможно увеличить их скорость проведения, если это не очень активно осуществлялось на протяжении 2014-2016 гг. Вторая причина — прагматизм во внешней политике, начиная с этого года, очевидно, будет возрастать — из-за смены администрации в Вашингтоне, выборов во Франции и Германии, серьезных проблем в самом Европейском союзе. Прагматизм будет превалировать во внешней политике, в том числе и в части экономического сотрудничества. Исходя из этого, мне кажется, мы можем попасть в серьезную зону риска, что не получим необходимого объема кредитных ресурсов и притока прямых иностранных инвестиций. К слову сказать, я не думаю, что в этом году инвестиции будут выше 2-3 миллиардов долларов. Этого базового сценария нужно придерживаться, чтобы не быть слишком сильно расстроенными потом. А остальное нужно перекрывать кредитным ресурсом.
— И чего в результате ожидать?
— Во втором варианте стабильность тоже можно выдерживать, но уже за счет снижения уровня золотовалютных резервов НБУ. А это, конечно, достаточно опасное направление. Лучше проводить реформы.
— Насколько мы можем позволить себе снизить золотовалютные резервы?
— Только навскидку кажется, что их уровень неплохой, почти 15,5 миллиардов долларов. Но в реальности это — чуть больше, чем три месяца покрытия нашего месячного импорта, и даже незначительное снижение может быть серьезным ударом, но уже не в 2017 году, а в ближайшем будущем. Достаточно напомнить, что в феврале 2014 года объем золотовалютных резервов составлял также 15,5 миллиардов. Потом он резко был снижен, до 5,5 миллиардов, это произошло в феврале 2015 года. Затем мы открыли программу сотрудничества с МВФ, и нам удалось пополнить ЗВР прежде всего за счет этого, а также за счет европейских кредитов, три раза мы также брали кредитные гарантии по миллиарду долларов от правительства США.
— Есть ли у МВФ какие-то рычаги воздействия, чтобы Украина не начала снова разбазаривать золотовалютный запас?
— И да, и нет. Наши платежи в МВФ остаются на прежнем уровне. И есть часть денег в ЗВР, которые, по большому счету, и трогать-то нельзя. Поэтому, при плохом сценарии, следует ориентироваться на то, что ЗВР можно уменьшить на сумму около 3 миллиардов долларов. Думаю, что не больше.
— Какова вероятность реализации первого и второго сценариев?
— Я думаю, что они, в общем-то, равновероятны. Потому что если не двигаться по пути реформ и не делать качественные подвижки в стране, мы не просто рискуем дисбалансировать экономику. Это приведет к возможному росту социального напряжения, что может привести к политической дисбалансировке. Надеюсь, что политики это понимают. Считаю, что поэтому они должны быть мотивированы на проведение реформ. Особенно — в новых условиях.
— Вы уже назвали необходимые реформы…
— Да, должно быть какое-то логическое завершение электронного декларирования. Закончился второй его этап, начинают работать антикоррупционные органы. Плюс — мы должны увидеть появление антикоррупционного суда. В идеале он должен состоять из каких-то известных деятелей, которым бы общество доверяло. Например, когда в Гватемале это делали, у них были представители Мексики и США, плюс — их собственные моральные авторитеты.
— Но пока такие идеи даже не витают…
— Да, когда в Гватемале это сделали, у них президент попал на скамью подсудимых. Хороший пример — Румыния, у них прошла активная борьба с коррупцией в 2015 году, в тюрьме оказались премьер и пять членов его команды, больше двух десятков членов парламента. Насколько мы можем продвинуться в создании такого рода органов? Во-вторых, должна вестись активная работа по дерегуляции экономики, чтобы стимулировать развитие бизнеса. Ну, и проводится судебная реформа, появится реальная независимость судей.