Обострившийся в ноябре кризис с мигрантами на белорусско-польской границе продолжается. Тысячи беженцев из стран Ближнего Востока и Северной Африки, скопившиеся в Беларуси, делают попытки прорваться в Евросоюз. По этому поводу уже были контакты Александра Лукашенко с Ангелой Меркель, а глава МИД РБ Владимир Макей общался с заместителем главы Еврокомиссии Жозепом Боррелем. За ситуацией наблюдают и в Украине. Уже озвучена перспектива введения чрезвычайного положения в приграничных с Беларусью областях Украины и необходимость укрепления украинско-белорусской границы. Какие могут быть выходы из этого кризиса, в интервью ГолосUA анализирует глава Института политического анализа и международных исследований Сергей Толстов.
– Сергей Валерианович, что означает для Беларуси и Евросоюза то, что Меркель и Лукашенко провели переговоры?
– Скорее значение символическое, поскольку это не привело к тому, что саммит Европейского Союза по санкциям против Беларуси не был отложен. Если бы они выбрали дипломатический путь решения этой проблемы, то тогда можно было отложить решение по ужесточению санкций. С одной стороны, звонок Меркель открывает возможность для диалога, а с другой стороны, ужесточение санкций перечеркивает значение этого шага.
– Это выгодная ситуация для Беларуси, когда в Евросоюзе начали общаться с Лукашенко, несмотря на то, что они хотят вводить новые санкции?
– Введение санкций само по себе – это мера наказания, это картельные действия. Санкции в отношении Беларуси означают негативное отношение к правящим кругам и создание препятствий для нормализации отношений с ЕС. С другой стороны, то, что Меркель последовала совету Путина и пошла на прямой диалог, – сигнал позитивный. Очевидно, эти проблемы нужно было обсуждать с действующей властью Беларуси, но я тут не вижу пока готовности с их стороны идти по этому пути и искать какое-то непосредственное решение. Я думаю, что это можно рассматривать в ряду определенных символических действий. В принципе, я думаю, что если бы Лукашенко предложили какой-то приемлемый режим отношений с ЕС при условии прекращения этого кризиса, то такой вариант был бы возможен.
– Как разрешить этот кризис с мигрантами?
– Здесь важный момент в контексте того, что турецкие и арабские авиакомпании под угрозой санкций пообещали не сажать людей с туристической визой на самолеты в Беларусь. Также говорят о том, что Москва может привести афганцев прямо из Таджикистана. Но пока такая перспектива не просматривается. Возникает вопрос, если в Беларуси находится от 10 до 15 тысяч мигрантов из Азии и не только, Польша их однозначно не пустит, а Германия не спешит их принимать, то что с ними делать дальше? У Беларуси высылать их обратно за свой счет намерения нет. Эстония задержанных у себя курдов отправила в Ирак на самолете. Финляндия нашла часть мигрантов на своей территории и вроде как оставит их у себя. Но в Беларуси уже находится неформально организованная и достаточно многочисленная толпа численностью, скажем, около 10 тысяч человек. Для проникновения в ЕС они могут попытаться искать другие пути. С украинской стороны сообщается, что 8,5 тысяч человек военнослужащих и Национальной гвардии выдвинуты к белорусской границе. В принципе это соизмеримое количество.
– В МВД Украины заявили, что в приграничных с Белоруссией областях могут ввести чрезвычайное положение. Какие последствия может принести кризис с мигрантами для Украины?
– Пускать мигрантов на свою территорию и создавать лагеря временного пребывания не стоит. Во-первых, потому что европейцы займут свою обычную позицию: денег они особо не дадут и при таком варианте повесят все это на украинские власти, что создаст напряженную внутриполитическую ситуацию и будет выглядеть унизительно с точки зрения имиджа и престижа. Если не брать во внимание интересы населения в приграничных территориях, то по власти это, скорее всего, ударит негативно. Поэтому, сохраняя свой имидж, пускать их на свою территорию нет смысла, поскольку это будет означать решение польско-белорусского кризиса за счет Украины. С другой стороны, выдвигать технику и войска и устраивать военную демонстрацию, как это предлагает Порошенко, тоже абсурдно. Демонстрация военной угрозы в отношении Беларуси аукнется Украине, когда и так украинско-белорусские отношения находятся в самой низкой точке, и это может усугубить ситуацию. Также нужно учитывать, что президент Польши Анджей Дуда звонил всем лидерам соседних государств и позвонил Зеленскому, предупредив его о том, что белорусский миграционный кризис может быть направлен в сторону Украины. Для Украины важно было бы демонстрировать с одной стороны заинтересованную позицию, с другой стороны – отстраненную, то есть призвать стороны к дипломатическому решению проблемы.
– Когда этот кризис может закончиться и не дойдет ли до военного конфликта на белорусско-польской границе?
– В военный конфликт между Польшей и Белоруссией я не верю. Поляки вряд ли будут провоцировать прямой военный конфликт с Белоруссией. Сама угроза военного конфликта Польши и Беларуси явно укрепляет позиции Лукашенко, но на военный конфликт с НАТО и ЕС белорусы явно не подписывались. У меня такое впечатление, что этот кризис поляки используют, с одной стороны, для мобилизации поддержки внутри страны, чтобы правящая партия «Право и справедливость» выиграла очередные выборы, а с другой стороны, создают неприемлемую ситуацию в отношениях между Западом и Россией, чтобы предотвратить любые возможности примирения. Нельзя списывать со счетов такой любопытный эпизод как проведение Совета сотрудничества по вопросам безопасности между Россией и Францией в формате два на два – с участием министров иностранных дел и министров обороны, а также готовность Меркель закрыть конфронтационную страницу в отношениях с Россией. А поляки хотели бы, очевидно, обострить отношения между Западом и Россией так, чтобы они не могли быть улучшены или урегулированы политическими средствами.
– То есть этот кризис может продолжаться еще какое-то время?
– Главная проблема заключается в той патовой ситуации, которая возникла на польско-белорусской границе. В любом случае с этими минимум 10, а максимум 15 тысячами мигрантов придется что-то делать. Беларуси они не нужны. 15 тысяч человек отправить обратно проблематично, тем более, что через Украину летать нельзя. Получается, что какое-то количество мигрантов может принять Германия, а остальных нужно либо отправлять домой, либо открывать лагеря временного содержания на территории Беларуси.
– Какие решения этой проблемы возможны?
– На данный момент прямой диалог между Минском и Варшавой невозможен. Стороны находятся в такой позиции, когда, с одной стороны, у них нет канала для диалога, а с другой стороны, нет никакого желания решать эту проблему, поскольку она сознательно доведена до стадии кипения. На Западе нет субъекта для решения этой проблемы. Меркель вроде сделала запрос, но это пробный звонок. Пока он ни к чему не привел. Я не знаю, что она говорила на заседании Европейского Совета. Возможно, она говорила о том, что есть возможность попробовать решить этот вопрос в форме диалога. Я могу предположить, что поляки сказали: ни шагу назад, – и тогда пошли санкции, против которых Меркель не возражала. Я могу предположить такую ситуацию. Приближается зима. Один из вариантов паллиативного решения этого кризиса – это создание лагерей временного содержания в Беларуси. Но тогда возникает вопрос: чего хотел Лукашенко или, скажем, главы его силовых ведомств? Они думали, что они надавят на польскую границу, мигранты где-то прорвутся на 3-5 километров и всей толпой перекочуют в Польшу, где их будет бить польская конная полиция. И тогда со стороны Беларуси будет выставлен заслон, они будут все это снимать и показывать, как Европейский Союз реализует свои принципы, согласно которым в контексте защиты прав человека любой человек имеет право на убежище в Европейском Союзе? Понятно, что этого уже не будет. Выходит, что первоначальные представления белорусских властей о том, каким образом этот кризис может быть разрешен, уже перечеркнуты. Тем более, что сама идея появления массы мигрантов на территории Беларуси выходит за пределы «разовой акции», поскольку с июня их количество в Беларуси постоянно увеличивалось. То есть, если бы один раз они успешно прорвались, как это было июне на границе с Литвой, то тогда, вполне вероятно, начала бы накапливаться новая партия мигрантов. Но массового прорыва мигрантов в Польшу не будет. Польские власти убедительно показали, что в игры с гуманитарными ценностями они играть не будут. Соответственно возникает вопрос, что с ними делать дальше. Если мигранты накапливались в Западной Беларуси на протяжении нескольких месяцев, то моментально их никуда не отправишь. Тем более, что они не хотят уезжать обратно. Денег у них уже нет. То, что они потратили, чтобы приехать в Беларусь, они уже не восстановят. Начать их отправлять принудительно сложно. Добровольно, наверное, можно отправить какую-то часть, но на это опять-таки нужны деньги, чтобы вывезти всю эту ораву в Ирак, Сирию или Афганистан. Или как вариант – скинуть их на Украину, соблазнив мигрантов тем, что украинско-польская граница еще не укреплена.
Но польские силовые подразделения туда быстро подтянутся, так что для нас это тоже не выход. В принципе, я считаю, что угроза переброски части этих людей на Украину, вполне реалистична. В данном случае чрезвычайное положение в приграничных областях Украины – необходимость, иначе будет сложно вводить жесткий режим контроля, применять полицию, Национальную гвардию и так далее. Им же тоже нужен определенный правовой режим, потому что иначе солдаты могут сказать: извините, нас потом будут преследовать за нарушение закона, покажите приказ, в котором будут указаны статьи, которые дадут нам чрезвычайные полномочия. Однако в любом случае введение чрезвычайного положения должно касаться сугубо контроля границы и не должно ущемлять интересы местного населения – жителей городов и сел приграничных областей.