Национальный банк Украины не будет удерживать курс гривны на определенном уровне, продолжая придерживаться политики гибкого курсообразования. Об этом заявил заместитель главы Национального банка Украины Олег Чурий. Какими являются основные причины девальвации гривны, начиная с 2014 года, почему в Украине произошел «банкопад», а также почему некоторые власть имущие не возвращают долги банкам, – с такими вопросами ГолосUA обратился к бывшему заместителю главы Национального банка Украины Сергею Яременко.
— Сергей Александрович, Национальный банк Украины отказывается удерживать курс гривны на определенном уровне, о чем заявил заместитель главы Национального банка Украины Олег Чурий. Почему, собственно говоря, гривна начала так резко девальвировать, начиная с 2014 года? Какими были основные причины?
— На эти вопросы необходимы базовые ответы, которые бесполезно озвучивать в нашей стране начиная с 2014 года. Эти вещи как бы взаимосвязаны, но на них можно дать совершенно разные ответы. Первое. После того, как у нас впервые была официально объявлена новая модель (хотя до этого Украина как бы еще сопротивлялась, делала какие-то движения для стабилизации собственной валюты и ее самостоятельного управления), было провозглашено, что у нас плавающий курс и таргетирование инфляции. Это сложные вопросы вообще в теории и на практике. Тем более они были сложные для тех, кто пришел на посты в Национальном банке. Старую гвардию разогнали, которая не была готова к этому, не соглашалась бы с этим. А новое руководство не понимало, что делать. Вот мы и пребываем в таком состоянии с того времени. Три года мы вели борьбу и как бы сникли, потому что кнутом обуха не перешибешь. Все, что говорит научное сообщество, не воспринимается. Мы идем четко в русле тех процессов, которых всегда придерживался МВФ, но имел противодействия внутри страны и от этого зависело развитие экономики и позиция Нацбанка и курса валют. А потом пришло то, что пришло. По сути, мы поняли, что бороться против этого не надо, потому что никто нас не слушает, а четко выполняют те команды, в рамках той модели, которую всегда проводил МВФ. Но инстинкт самосохранения заставляет власть делать то, что я называл шизофренией. Почему? С одной стороны, Нацбанк говорил, что у него плавающий курс и делать мы будем «вот так». С другой стороны, на практике модель не стыкуется с тем, что надо. Нацбанк на протяжении этих лет всячески пытался удержать курс. И фактически последние два года мы прожили с фиксированным курсом. И я считаю, что изменения курса на 2, 3 и 5 гривен не являются шоковыми вещами на фоне тех экономически упадочных процессов, которые происходят в Украине, и можно сказать, Слава Богу, что так происходит. Но! Когда ты провозглашаешь, что ты борешься за курс, то это изменяет модель управления и твои действия в других областях. А когда ты говоришь, что у тебя плавающий курс, а исподтишка его удерживаешь, то это говорит о шизофрении. С одной стороны, ты говоришь, что у тебя плавающий, с другой стороны — ты пытаешься его укрепить, потому что боишься, что, не дай Бог, сейчас все полетит в тартарары. А в рамках модели с плавающим курсом задачи и правительства, и Минфина совершенно изменяются, потому никто ни за что не отвечает. И в экономике нет ценового якоря. Инвестор не знает, что будет в этой стране с таким режимом и с такой слабой экономикой. Сегодня он 8, завтра он 30. Сегодня 30, а завтра — 60 гривен за доллар.
— Известно ли вам, насколько ФРС сократила эмиссию доллара в 2014 году и является ли это одной из причин девальвации гривны?
— Эти вещи разбираются не с точки зрения зависимости Украины от доллара, а это разбирается еще с точки зрения зависти всех остальных (и меня в том числе) к тем процессам, которые проводят Соединенные Штаты. Они построили финансовую систему, при которой могут сейчас не работать, а печатать деньги и жить. Что они и делают. То есть, они обеспечивают весь мир платежной системой в виде своих денег. А деньги печатаются под рост мировой торговли. Поэтому я могу печатать столько долларов, насколько растет вся экономика. Вот анализ того, как им уберечь эту платежную систему и что они условно делали до 2014 года.
Что касается теории количественного смягчения, как они ее называли, то у них оборачиваемость денег сократилась с 17 до 4. А нормальный этот показатель составляет где-то 7. То есть, скорость обращения денег при том количестве создавало такую денежную массу. Когда скорость обращения сократилась, то ее надо было чем-то компенсировать. Но поскольку рынки упали, то удержаться на том же уровне, чтобы не было краха, который постиг экономику и банковскую сферу, они начали печатать деньги и вливать в виде наличных через погашение дефицита бюджета и рефинансирования банков.
— Насчет эмиссии гривны – до какого уровня можно повышать денежную массу в Украине, чтобы не было инфляции?
— У нас эмиссия ограничена. Собственно говоря, это и есть та мировая модель, что Центральный банк не является государственным банком и не работает в национальных интересах, поскольку он не имеет права выпускать инвестиционные, то есть, длинные деньги, рефинансировать банковскую систему своими собственными деньгами. А придерживаться принципа, что забота государства не ваше дело, а только внешних инвестиций. Внешний инвестор имеет право вам что-то построить, потому что у него есть ресурс. А вы только ожидайте, когда все будет хорошо. То есть, не вашего ума дело. И вот эти все лозунги, тезисы, которые 25 лет ведутся, а именно: «создайте инвестиционный климат». Что это? Никто не знает. Это значит, что расслабься и получай удовольствие. Поэтому в страну приходят в первую очередь такие спекулятивные деньги в виде займов. Когда ты получаешь за полгода без всяких рисков по облигации 9% и уходишь. А ты оставайся со своими длинными деньгами. И для этого им нужен валютный фонд, который обеспечит им на это время стабильность. Проблема не в производстве, а в его реализации. То есть, в том, как найти рынки сбыта.
— В случае гривневой эмиссии поможет ли избежать инфляции привязка национальной валюты к реальным ценностям, например, к золоту? Может быть, есть какие-то иные механизмы? Если говорить в теории…
— Теории разные бывают. Мы говорим о тех вещах, которые нам никогда не разрешат. Вот идите в Китай и там разговаривайте на эти темы. Вот он делает то, что необходимо для внутренней экономики. И занял такую позицию. Ему и дали политическую возможность занять такую позицию. Потому что и проект был другой, большой и умный. Вот и все.
— Многие читатели считают, что если мы включим печатный станок, то…
— Двадцать пять лет промывания мозгов. Другого мнения и быть не может. Во-вторых, у нас уже нет нормальных политэкономистов, которые понимают макроэкономику. А есть те, кто ее учил. «Экономикс» – это противоположная Марксу изобретенная книга, при которой учится микроэкономика, а до макроэкономики вы не доходите. А там было от частного к общему. Но как всегда к общему не доходят и поэтому дать оценку тем процессам, которые происходят, у вас нет базы теоретической.
— Одним из требований МВФ ранее было не повышать денежную массу. Мы привязаны к данному Фонду долгами. Что делать в такой тупиковой ситуации, если мы хотим запустить производство?
— Целью МВФ является то, чтобы Национальный банк был обменной лавкой и эмиссию денег, как в любой колонии раньше, осуществлял на основе, полученной за экспорт, в метрополию выручки. И по установленному курсу, согласованному с метрополией. Как выйти из этой ситуации? Я говорю, что уже невозможно, потому что нет носителей тех, кто понимает, что это трудная борьба, что нужно делать то-то и то-то. Во-вторых, необходима еще политическая воля, как у Лукашенко. Что «я буду это делать». «Я вижу трудности, вижу угрозы и всякое прочее, но я буду это делать». Сегодняшняя и вчерашняя элиты такие, что делают то, что им говорят. А делай, что говорят – это значит доведение страны до полного колониального вида.
— Некоторые власть имущие задолжали банкам много денег. Что делать, чтобы исправить ситуацию?
— Это все договорняк. Первое. В чужой банк большой заемщик не пойдет. Все те, кто брал кредиты, это какие-то аффилированные фирмы собственников банков. Я не скажу, что все бралось, чтобы украсть. Было много просто головотяпских проектов. То есть, взял, построил, а оно почему-то или не работает, или плохо работает, или не в тот рынок пошло. И такое бывает. Или поменялась власть, у тебя отжали этот бизнес, сделали банкротом. Масса всяких схем. Возьмите Коломойского. Вот вам показательный банк. Убытки списали и дофинансировали. Кто-то где-то когда-то что-то сделал или пропил, или прогулял, или построил что-то то ли тут, то ли за границей, но связь потеряна. И теперь он себе живет, а мы выплачиваем убытки за того, кто должен отдавать долги.
— Есть ли какие-то механизмы, чтобы остановить «банкопад»? Что для этого должны предпринять банкиры?
— Он же остановлен. Можно отменить те регулятивные нормы, которые вводились. Нацбанк может смотреть спокойно. Банкиры дают возможность выкарабкаться или придумать новые оболочки для того, чтобы Нацбанку представлять хорошие сведения, но они не у всех получаются, потому что есть такие дырки, которые закрыть невозможно. Опять же цель. Была цель, потому что было сказано очистить вашу банковскую систему. Она вся вороватая. Да. Действительно. Нужно было сказать, что у нас другой нет. Было сказано, что условно 180 банков для вас много. И должно остаться там около 90. И основной критерий для тех, кто работает, чтобы ты и пикнуть не мог. Это не говорит о том, что они устойчивые. Это говорит о том, что в таких рамках они еле-еле имели прибыль, доходы достаточные для устойчивости. Если экономика вся «дохлая», то кому я буду кредиты давать? Некому. Я почему сейчас успокоился? Потому что мы так далеко зашли в разрушении, что я не вижу выхода. Посмотрите на внешние долги. Мы уже связаны по рукам и ногам, и нам не дадут делать это. Во-вторых, делать что-то хорошее, с точки зрения экономики, можно только тогда, когда элита осознает эту необходимость. И она должна народ предупредить, что это долго и нудно и народ готов терпеть, потому что он должен верить. Но это возможно только в тоталитарном государстве и завтра. Если ты сегодня скажешь, что мы выползем, но 40 лет вы и ваши дети будут пахать, как корейцы. Не захотят. Поедут в Польшу. Нет сегодня и политических структур как государственных, которые смогли бы объединить людей под идеей. Разброд в обществе, это же не монолитная вещь, как сказали, что будем строить социализм. А для этого надо то-то и то-то. Понятные правила. Люди включились и работают, потому что деваться некуда.