Все ближе 26 апреля – «черный» для Украины день. 27 долгих лет назад в результате взрыва был разрушен четвёртый энергоблок Чернобыльской атомной электростанции. Авария расценивается, как крупнейшая в своём роде, как по количеству погибших и пострадавших от нее людей, так и по экономическому ущербу. Облако от горящего реактора разнесло радиоактивное загрязнение по большей части территории Европы. Более всего пострадали Украина, Беларусь и Российская Федерация. Ликвидация аварии обошлась Советскому Союзу в сумму, близкую к 25 миллиардам долларов. Сегодня специалисты отмечают: у государства не хватает средств. чтобы держать чернобыльский атом под надлежащим контролем. Почему ЧАЭС остается «бомбой замедленного действия», корреспондент ГолосUA расспросил главу Всеукраинской экологической лиги Татьяну Тимочко.
- -Татьяна Валентиновна, всего несколько месяцев назад в Чернобыле произошло очередное ЧП – обрушилась кровля машинного зала четвертого энергоблока. О чем это говорит?
- Это означает лишь одно: данная конструкция не была в системе мониторинга. Никто не наблюдал за ней и не спрогнозировал вовремя, сколько еще лет она может простоять, какие это стены, цел ли бетон и так далее. Пока это касалось служебных помещений, а не тех мест, откуда может произойти утечка радиации. Но даже по аварии в месте, не находящемся под контролем, можно оценить ситуацию на станции. Она не работает, но составляет серьезную экологическую угрозу.
- Если в помещениях, не имеющих прямого отношения к радиации, может обвалиться крыша, разрушиться стены, и уже на протяжении месяцев при отсутствии финансирования их не ремонтируют, то не дай Бог что-то произойдет на более серьезной части этого объекта! Сейчас строится новый саркофаг, какие-то пристройки, вместо того, чтобы постепенно, последовательно, ежедневно контролировать ситуацию на станции.
- -Почему складывается такая ситуация, отсутствует надлежащий мониторинг?
- Когда мы говорим о Чернобыле, он не может быть целостно, интегрировано представлен. Главная характеристика ситуации, происходящей вокруг Чернобыльской АЭС уже на протяжении многих лет – неопределенность. До сих пор не создана структура, которая бы отвечала за весь комплекс проблем. У нас между ведомствами разделена ответственность за экологическую ситуацию в Чернобыле, за технологические регламенты функционирования существующих объектов. А социальные вопросы отнесены к компетенции еще одного министерства.
- Я считаю, что все это должно быть в одних руках. Ведь что произошло: ликвидировали Министерство чрезвычайных ситуаций, разделив его на части и отдав в подчинение разным ведомствам. Эти бесконечные передвижки, смена органов власти, сокращения или увольнения людей – не на пользу делу, особенно в отрасли радиационной безопасности.
- -Ведутся ли в Чернобыле серьезные научные исследования? Если нет, то почему?
- Научная составляющая очень слаба: комплексный мониторинг практически не осуществляется, есть лишь отдельный ведомственный. Меня очень тревожит, что фундаментальные научные исследования в зоне не финансируются государством в полном объеме.
- И поэтому, когда недавно органы власти выступили с инициативой уменьшения зоны, снятия статуса с первой, второй, третьей или четвертой зон с некоторых территорий, меня это очень встревожило. Ведь никаких научных обоснований по снятию статуса зоны отчуждения или каких-то чернобыльских территорий нет вообще. И неясно, почему это хотят сделать, какая у этого подоплека. Либо – уменьшить финансовые траты, либо просто начать осваивать эту территорию. Она же может быть радиоактивно загрязненной! Поэтому нужны научные исследования, официальный мониторинг. Но этого нет. Кому-то из государственных чиновников «ударила в голову» эта идея, снять статус с каких-то населенных пунктов.
- -Откуда, по-вашему, подобное стремление – «отменить» или сократить зону опасности вокруг ЧАЭС?
- Здесь нужно сделать важный акцент: государство тратит бешеные деньги на преодоление последствий чернобыльской катастрофы. Эти деньги идут и на оздоровление людей, и на содержание ядерных объектов. Но, опять-таки, ничто не учит нашу власть. Начато строительство нового объекта «Укрытие», нового хранилища ядерных отходов. Но все это происходит в закрытом режиме. Не привлекаются независимые эксперты из общественных организаций. Правительство снова на свое усмотрение расходует средства, убеждая нас, что все хорошо. Но когда строилась чернобыльская станция, были те, кто предупреждал: нельзя ее там строить. И тогда чиновники тоже сказали, что знают, как лучше. А что вышло?
- Такая же ситуация сейчас и на Ровенской и Хмельницкой атомных станциях. Они тоже имеют свои специфичные проблемы. Те же карсты в одном случае и отсутствие воды – в другом. Летом не хватает воды и на охлаждение Южно-украинской атомной станции. А кого-то это волнует? Чиновники говорят: мы поднимем уровень Александровского водохранилища. Но они отбирают воду, этот неоценимый ресурс, у людей, у социальной сферы, у промышленности. Поэтому доверия к действиям чиновников в атомной отрасли нет – ведь они не базируются на научных исследованиях и практике.