Президент России Владимир Путин во время торжеств, посвященных 70-летию высадки союзников в Нормандии, пообщался с новоизбранным президентом Украины Петром Порошенко. Разговор происходил в присутствии канцлера Германии Ангелы Меркель, длился 15 минут и не закончился рукопожатием. О чем свидетельствуют подробности этой встречи, корреспондент ГолосUA расспросила политолога, главу социологической службы «Украинский барометр» Виктора Небоженко.
- — Виктор Сергеевич, Порошенко и Путин поговорили о компромиссе в выходе из кризиса между странами и об экономике. Могли ли быть решены эти проблемы в таком формате встречи?
- — Я думаю, вообще не было никакого серьезного разговора. Это было постановочное действо, потому что в таких ситуациях никто содержательно ни о чем не говорит. Статус президента Путина настолько высок, что он не может просто так говорить с новоизбранным Президентом Украины.
- — Тогда зачем вообще была эта беседа?
- — Целью этого мероприятия была необходимость заставить Путина выбрать и решить, кто для него Президент Украины – Янукович, который дает миллиард долларов, чтобы остаться в России, или – Президент Порошенко, на котором настаивает Запад.
- Вобщем-то для того, чтобы избавить его от этой «шизофрении» выбора, и присутствовала Меркель, которая, как на старых черно-белых снимках, была «фиксатором» того, что Путин под давлением Европы признал Порошенко Президентом Украины.
- Это не зря происходило на церемонии 70-летия высадки в Нормандии, это очень важная дата для Запада, гораздо важнее, чем мы можем думать.
- — То есть, Путин, фактически, признал и процессы, происходящие в Украине?
- — Да, теперь он не может говорить, что здесь – киевская «хунта». То есть, может, но только тихо. Но это не отменяет признания нашего Президента.
- — Как говорится, «дьявол кроется в деталях». О чем свидетельствуют детали встречи президентов Украины и России в Нормандии? Они не пожали друг другу руки…
- — Для Порошенко это было невозможно. Представляете, какой бы шум тогда поднялся в Верховной Раде? «Как ты пожимаешь руки тем, кто посылает людей убивать украинцев», — услышал бы он. Это было бы началом его дискредитации.
- А Путину это тоже невыгодно, потому что – есть еще живой Янукович. Пожав Порошенко руку, он тем самым включил бы «счетчик» политической жизни Януковича.
- — Как в целом можно оценить эту встречу?
- — Это трудно назвать поражением России. Это, все-таки, большая геополитика. Несмотря на то, что у нас очень плохие отношения с Россией, мы не можем ее передвинуть на 300-1000 км куда-то. Наше совместное проживание – это судьба. Поэтому, нам все равно придется, несмотря на этот исторический «зигзаг», когда Россия напала на Украину (думаю, такого никогда больше не повторится), искать какие-то пути выхода из кризиса.
- Думаю, эта встреча под контролем евроатлантизма (повторяю, высадка в Нормандии носит огромное историческое значение для Америки и Европы) – первое доказательство единства США, Германии, Англии и Франции в борьбе против единого врага. Раньше это была Германия, а сейчас – Россия.
- — Почему именно Меркель была свидетелем встречи Порошенко и Путина?
- — Она тем самым как бы подтвердила, что у нее нет особой позиции по отношению к Украине, и она вместе уже не с Европой, как она говорила все три месяца конфликта, а теперь – Америка и Европа, евроатлантизм. Присутствие Меркель более красноречиво, чем двух президентов, о которых мы знаем очень мало. Для Германии это был невероятно тяжелый шаг. Тем более учитывая, какое событие празднуется.
- После этого у Германии нет особой позиции по украинско-российским отношениям, той, что существовала буквально еще неделю назад. Евроатлантизм сорок лет был мощнейшей конструкцией, с 1946 г по 1986 г. Конечно, Путину это очень неприятно, ведь он много сделал, чтобы Германия имела особую точку зрения. Была такая идея, что, после захвата, Крым остается России, а Калининградская область, Кенигсберг, Пруссия впоследствии возвращается Германии. Германия стыдливо закрыла бы глаза на аннексию Крыма, а Путин через несколько лет сказал бы, что у нас открываются перспективы совместного управления Калининградом. Но все пошло не так. Если бы не было сепаратистского бунта, может быть, это бы тихо и дальше двигалось.