Британское издание «The Guardian” публикует статью Симуса Милна, который утверждает, что спасательные кредиты Европы не предназначены ни для банков, ни для Греции – они лишь показывают насколько усиливается кризис демократии в ЕС.
Возможно, пишет Милн, кто-то посмеет предположить, что право высказаться при критических обстоятельствах, нечто само собой разумеющееся в союзе, для которого демократия — второе «я». Однако заявление греческого премьер-министра Георгиуса Папандреу про желание провести в стране референдум касательно целесообразности шоковой терапии ЕС по спасению экономики вызвал у европейских лидеров бурю негодования. Папандреу немедленно вызвали отчитаться на саммит в Каннах, где он выслушал лекцию о том, как некрасиво быть неблагодарным. Пятидесятипроцентные вливания в банковские структуры Греции, требования просто таки по-дикарски урезать социальные расходы и максимально быстро провести дополнительную приватизацию, должны были, по мнению Брюсселя, предотвратить эпидемию в еврозоне – даже, если чешуйчатость такого соглашения, заметна с первого взгляда.
Конечно, референдовский маневр Папандреу очень смахивает на популизм и последнюю попытку спасти свою политическую шкуру на фоне массовых уличных протестов, которые длятся уже не один месяц. Греческое общество фактически находится на грани. Планируемый Папандреу референдум может и не состояться, но даже если он все таки состоится, греки будут находиться под огромным прессингом и шантажом.
Однако, отмечает автор, если копнуть глубже, то становится очевидно, что спор между Грецией и остальными корнями уходит в самое сердце проблем демократии ЕС. Дело заключается не только в страхе задержки лихорадочных рынков облигаций, которые вызвали повсеместную апоплексию, но в нависающей угрозе того, что греки могут сбиться с пути истинного. Следование принципу голосования не соответствует реалиям принципов ЕС. И каждый раз, когда государство пытается как-то проконсультироваться с мнением своих граждан – как пытались Дания и Ирландия – их заставляют голосовать еще раз и еще раз, пока они не проголосуют «правильно».
«Но то, что было демократическим дефицитом, превратилось в демократический кризис. Для того, чтоб защитить банки, предоставляющие кредиты Греции, и финансовую элиту от «нехороших» налогов, у страны систематично отнимают ее суверенитет. МВФ и ЕС нависают над греческими министерствами, устанавливая крайние сроки, «рекомендуя» политику налогообложения и требуя в экстренном порядке продать различные облигации, ценные бумаги и акции», — рассказывает Милн.
Не удивительно, продолжает он, что националистическая ярость растет с каждым вздохом. Самое забавное, что в итоге все эти «компетентные» шаги по сокращению бюджетных расходов и увеличению налогообложения приведут Грецию не во что иное, как в глубокую экономическую яму. Рационального зерна тут не наблюдается. Но оно начинает виднеться, если посмотреть на ситуации с точки зрения банков: по сути, спасается не греческая экономика, а европейские и американские банки, предоставляющие Афинам кредиты. Для того, чтоб защитить рантье и предотвратить их собственные неудачи от поглощения европейской кредитной системы, Греции пришлось пройти через самые глубокие в истории развитых экономик фискальные утеснения без возможности какого либо компенсирующего монетарного стимула или девальвации. И все это из-за того, что Греция – страна ЕС.
В результате, говорит автор, ее экономика на грани коллапса, а долг растет как на дрожжах. По крайней мере, инициатива Папандреу провести референдум поднимает вопрос об альтернативе. Без спасения греческой экономики, любой «аккуратный» дефолт будет на условиях кредиторов и на страну ожидают десятилетия стагнации. В таких обстоятельствах, дефолт в аргентинском стиле и выход из еврозоны выглядит куда привлекательнее. «Но Греция – это лишь крайний конец кризиса еврозоны. Португалия и Испания — еще две страны, в которых в 70-х годах правили фашистские диктаторы, недавно были ослаблены строгими условиями предоставлений кредитов, чтоб получить статус протектората от Брюсселя, Франкфурта и Вашингтона. Обоим странам сулят страшные экономические и социальные последствия.
Под особой угрозой оказалась Италия. Если что-то пойдет не так, тогда европейский кризис практически стопроцентно обратит мировую экономику назад в рецессию. И это при том, что принятый на прошлой неделе план спасения уже оценивается, как полнейший провал. Пока Китай будет спасать ЕС, Международная организация труда предупреждает о нарастающей угрозе социальных протестов», — пишет Милн.
Однако, подчеркивает он, истина в том, что так, как и в Британии, долговой кризис еврозоны не заключается в расточительстве государств. Он является результатом спровоцированного рецессией 2008-го года (виновниками которой являются все те же банки) падения налоговой прибыли. Частные инвестиции потерпели крах, и до тех пор, пока государства еврозоны будут спасать банки, а не реальные экономики – дела не будет. /> Но для такого развития событий необходимо кардинальное изменение политики государств еврозоны. А его и близко не виднеется. В результате еврозона стоит на пороге потенциального развала и вряд ли выживет в ее нынешней форме. И не то, чтобы все недостатки еврозоны не были видны с самого ее начала и для левоцентристов, и для правоцентристов.
Объединить семнадцать совершенно разных по уровню развития и производства государств вокруг одной валюты без крупномасштабных налоговых и затратных трансферов, подкрепляя это жестким дефляционным центральным банком без полных монетарных полномочий или какого-либо другого правдоподобного демократического контроля, изначально было залогом провала, уверен Милн. «Послешок краха 2008-го года стал импульсом к катастрофе. Для архитекторов евро, валюта всегда была катализатором более глубокой интеграции, которую они рассматривали, как ключевую необходимость для роста европейских корпораций до глобальных масштабов. Теперь они рассматривают кризис еврозоны, как плацдарм для создания фискального союза и экономического правительства, которого они так давно жаждали. Только на этот раз в него будет входить маленькая группа стран», — пишет автор.
Однако потеря доверия породила кризис, который уходит далеко за пределы самой еврозоны, восходя к экономической идеологии, которая формировала ЕС на протяжении десятилетий. Эта идеология включала в себя дерегуляцию, приватизацию и привилегии корпоративных структур, несмотря на весьма скромные права на труд, призванные ограничить социальный демпинг. «Это как раз та модель, которая находится в глубоком кризисе по всему западному миру. Но пока канцлер Меркель предупреждает о возможности войны как последствия краха еврозоны, ни одна из основных политических партий Европы так и не удосуживается рассмотреть крах своей «чудо-модели» или кризиса демократии, который возник на ее почве. Требование серьезных финансовых реформ, по всей видимости, предоставили епископу Кентерберийского и Папе Римскому, — заключает Милн. — Ну а пока кризис продолжает уверенно переворачивать с ног на голову все ортодоксии прошлых поколений. Со временем мы едва ли узнаем наш мир».