Сведения, касающиеся арестов и приговоров украинским диссидентам, давно рассекречены. Но журналисты настойчиво пишут исключительно о Стусе и его защитнике Медведчуке, «забывая» имена первых адвокатов поэта. Почему отечественными СМИ «не интересны» персоналии таких украинских диссидентов, как Валерий Марченко, Иван Светличный, Игорь Калинец и многих других политических узников, в своей колонке написал известный психиатр Семен Глузман.
Объясняя, как украинское КГБ работало с «антисоветчиками» и «Украинскими буржуазными националистами», Глузман отметил, что экспертную оценку текста или устной речи подследственного давали доктора и кандидаты филологических наук, специализировавшиеся в исследовании украинского языка и литературы.
«Именно они, знатоки украинской словесности, давали органам возможность репрессировать Свитлычного, Стуса, Калынця и десятки, если не сотни, других украинских граждан. И – отнюдь не в секретном режиме, а с фамилиями, научными званиями этих экспертов. Они, также как и следователи, прокуроры, судьи служили системе. Кстати, никто и никогда из наших журналистов не называл эти имена, хотя все тысячи дел украинских советских диссидентов находятся в открытом доступе в архивном департаменте нашего СБУ», — отметил психиатр.
«Учитывая, что по этой статье прошли тысячи украинских диссидентов, представьте количество адвокатов, участвовавших в этих процессах. Могли ли они по-настоящему защищать своих клиентов? Рассуждая теоретически – могли. Но никогда этого не делали! Трудно себе представить киевского или львовского адвоката, посмевшего выступить в суде против всего аппарата СССР, сформировавшего дело «украинскому буржуазному националисту»», — считает Глузман.
Сейчас опять, не первый раз, прокатилась волна публичного осуждения Виктора Медведчука, работавшего адвокатом во втором деле Васыля Стуса, отметил психиатр.
«Всё правда, и он был советским адвокатом, допущенным к работе по статье 62 УК УССР. Противно, мерзко иное: Васыля судили дважды, но никто не вспоминает имя адвоката в первом его процессе. И никто не публикует комментарии о работе сотен советских адвокатов в тысячах судов с другими политическими арестантами в УССР. Хотя эти дела, как я заметил выше, доступны, открыты. Что ж, характерная для СССР избирательность формирования истории», — считает Глузман.
По его словам, читать разглагольствования ленивых и политизированных журналистов о «загадке смерти Стуса» омерзительно.
«Всё о смерти Стуса знает наш великий переговорщик Евгений Кириллович Марчук, в советские годы лично формировавший всю оперативную мозаику в украинском КГБ, и, естественно, имевший доступ ко всей информации о состоянии узников в политических лагерях. Спросили бы его, вот и рассосалась бы мгновенно «загадка смерти Стуса», — посоветовал эксперт.
Также рассекречены и фамилии судей, формально выносивших приговоры по заранее определенным «свыше» параметрам, отметил Глузман.
«Что не помешало нашему гаранту Петру Алексеевичу наградить орденом судью-палача по фамилии Зубец, ныне преподающему право в одном из киевских университетов. Да, именно он, Зубец вынес фактически смертный приговор тяжело больному журналисту Валерию Марченко, моему близкому другу. Что, фамилия Стус для украинской истории важнее, нежели фамилия Марченко? Кстати, кроме Зубца «осуждал» Валеру и адвокат. Но это наших избирательно громыхающих словами журналистов не интересует…» — констатировал эксперт.
«Понимаю, строить прошлое легче и безопаснее, нежели строить будущее. Это плохо, это неправильно. Нельзя строить прошлое, его необходимо исследовать, узнавать», — подытожил Семен Глузман.