5 апреля 2021 года в Киеве ввели очередной локдаун, призванный остановить распространение коронавирусной инфекции. Судя по тому, что сообщает Минздрав в официальной суточной статистике по количеству инфицированных и госпитализированных COVID-пациентов, в Киеве, Киевской области к началу апреля возникла острая нехватка койко-мест в больницах. Другими словами, пациентов просто некуда госпитализировать, все койки заняты. Вероятно, поэтому в службе «скорой помощи», куда можно дозвониться по номеру телефона 103, отказываются присылать бригады скорой помощи всем, кто просит их госпитализировать…
Корреспондент ГолосUA выяснял, какие сложности встают на пути пациентов, которым нужна госпитализация и как в «красных зонах» больничных COVID-отделений спасают пациентов от страшной вирусной хвори, если пациентам в некотором смысле повезло и для них нашли в «красной зоне» кровать, к которой прилагаются кислородная маска и круглосуточная помощь врачей.
«Красная зона»
В Украине все государственные больничные отделения, где спасают от коронавируса, находятся в так называемых «красных зонах»: туда не пускают посетителей, оттуда не выпускают на улицу пациентов. Родственники, друзья могут разве что на входе в «красную зону» передать пакет с лекарствами, питьевой водой и едой. Главное правило для этих «зон» — отсечь все контакты для тех, кто еще не излечился или продолжает, согласно анализам, оставаться носителем COVID-инфекции, рассказали ГолосUA врачи.
В каждой «красной зоне» работают несколько бригад врачей, медсестер, санитарок. Такая смена может длиться от 12 до 24 часов. Все это время весь медперсонал одет в респираторы или медицинские маски тканевые, а также в пластиковые маски, которые ограждают лицо врача, медсестры или санитарки от вируса. Поверх обычной одежды на каждом сотруднике «красной зоны» надеты голубые или синие костюмы, которые уменьшают доступ воздуха к их коже и органам дыхания. На руках медперсонала на протяжении всей смены – резиновые перчатки, на обуви – бахилы. Брюки голубой или синей униформы медицинского персонала, которая наглухо застегнута молниями, ремешками, кнопками, заправлены в бахилы, а бахилы перетянуты резинкой. На голове под масками у врачей, медсестер, санитарок – специальные шапочки, ограждающие волосы и кожу голову от возможного контакта с вирусом.
Ежесуточно в больницах «красной зоны» находится несколько десятков «тяжелых» пациентов: у них низкая сатурация (недостаточное насыщение крови кислородом, обычно это ниже 93-90%); эти пациенты могут дышать только с кислородной маской; у этих же пациентов могут быть хронические заболевания, а также риск остановки сердца из-за низкой дыхательной способности из-за поражения вирусом тканей легких.
На фото вы видите медсестру в фиолетовой униформе и в синей – медсестер, которые готовятся зайти в «красную зону». Пока они надели чистую униформу, они еще могут обсудить с коллегой важные рабочие вопросы. Через несколько минут эти «люди в синем» войдут в «красную зону», и до выхода из COVID-отделения все контакты с коллегами из «чистого» отделения для них прекратятся. Ближайшие 12-24 часа они будут бороться за жизнь пациентов, не выходя за пределы «красной зоны».
«Моя палата в COVID-отделении находилась неподалеку от комнаты, где медперсонал отдыхал. Я видела, как они на несколько часов ночью ложатся на диваны и несколько часов спят: в перчатках, масках, униформе, обуви, бахилах, шапочках. Мне также рассказывали, что они в течение смены почти ничего не едят и стараются как можно реже ходить в туалет, потому что нужно полностью раздеться и снова одеться в униформу. Я слышала, некоторые работают в «красной зоне» по 24 часа, некоторые в «красной зоне» работают 12 часов, а потом снимают униформу, проходят дезинфекцию и еще 12 часов работают в терапевтическом отделении, в «чистой зоне», где уже нет коронавирусных пациентов», — рассказала ГолосUA пациентка Киевской областной клинической больницы Ирина.
Уже в «чистой зоне» врачи, медсестры, санитарки смогут постирать и высушить свою одежду, а также выпить чаю и покушать.
Как выяснилось, чтобы попасть в «красную зону» пациентам с COVID и получить шанс на спасение, им нужно убедить бригаду «скорой помощи», что они … действительно умирают от коронавируса и, как следствие, от недостатка кислорода.
«Скорая везет в больницу только умирающих»
Этой весной не все, кто нуждается в госпитализации по причине коронавируса, может рассчитывать, что их сразу госпитализируют на «скорой», рассказали ГолосUA пациенты, которые побывали в COVID-отделениях больниц.
«У меня были все симптомы коронавируса. Я лежала дома и задыхалась. Температура была выше 39 градусов. Меряла сатурацию своим прибором – было около 91%. Муж с какой-то сотой попытки вызвал бригаду. Скорая приехала, врач померял сатурацию своим прибором и начал говорить мне, что мне госпитализация не нужна, мол, у меня сатурация аж 94 процента, а свой прибор, сказал он мне, выбросьте – он китайский и неправильно показывает сатурацию. Не знаю, как муж убедил их, но меня-таки госпитализировали в Киевскую областную больницу. Потом я узнала, что думали везти в Яготин или в Переяслав, или аж в Белую Церковь. Возможно, мне повезло, что туда не повезли. Я слышала, в Яготине высокая смертность, а в Белую далеко. Кстати, уже в больнице после реанимации через несколько дней после поступления мне сделали компьютерную томографию (КТ) легких – поражено 70%», — рассказала ГолосUA пациентка Татьяна, жительница села Мартусовка.
Другой пациентке с COVID, Валентине, тоже пришлось не только убеждать бригаду скорой помощи, что ей нужна госпитализация, но и буквально заплатить бригаде медиков, чтобы ее госпитализировали из Вышгорода в Киевскую областную больницу: «Меня не хотели из Вышгорода никуда госпитализировать. Мужу врач сказал, что либо везти за 400 километров от Киева, либо просто некуда. Муж с ними договорился, что за 4,5 тыс. гривен меня госпитализируют в Киевскую областную больницу. У меня было поражено около 80% легких», — рассказала она ГолосUA.
Еще одна пациентка «красной зоны» Ирина рассказала ГолосUA: «Я с трудом помню, как меня выводили в машину скорой из квартиры – ползла буквально по стеночке. Дома меряли сатурацию – около 88 процентов. До приезда скорой муж колол мне какие-то уколы, у него есть знакомый врач, он подсказал. Я к приезду медиков была еле жива. Муж говорил потом, что скорая не хочет ехать, потому что когда звонишь в 103 и говоришь, что у женщины низкая сатурация, там советуют… положить под язык какую-то таблеточку. Муж отчаялся меня спасти и позвонил племяннику. Тот через личные связи договорился, что меня госпитализируют в Киевскую областную больницу. У меня было поражено 54% легких. Когда везли в скорой, подключили к кислородному баллону, я немного ожила. Но из машины скорой до входа в «красную зону» мне пришлось идти самой – ни каталки, ни коляски. Помню, что возле какого-то автомобиля, один из которых стоял у входа в больницу, начала терять сознание и обмякла на капот. Сработала сигнализация. И врач скорой подбежал, начал на меня шикать: «Вы что! Это же машина главного врача!». Я им говорю: я сейчас соберусь с силами и дойду. Слава Богу, дошла».
Другая пациентка «красной зоны» Ольга рассказала ГолосUA свою историю: «В то утро у меня был сильный кашель, было явно, что в легких есть воспаление. Температура поднялась до 39,6, а до того температура держалась около 38,2 несколько дней. В то утро я начала задыхаться. Сижу дома, перед глазами все плывет, не хватает воздуха, и понимаю, что остался один путь – в больницу. Звоню на 103, меня спрашивают: «Где вы прописаны?». Отвечаю: в Киевской области, адрес такой. Мне советуют позвонить в областную службу скорой помощи и кладут трубку. Звоню в область – девушка мне говорит, что ко мне скорая не приедет, потому что «скорая госпитализирует только умирающих». Я обалдела от этих слов. Спрашиваю: а как вы определяете, что пациент умирает? «Если сатурация низкая», — отвечает мне девушка. И советует через несколько минут перезвонить на этот же номер, чтобы врач в режиме онлайн сказал мне, стоит ли ехать в больницу… Я бы перезвонила, но не было ни сил, ни желания продолжать этот бессмысленный разговор. Как можно быстрее вызвала такси, взяла вещи и поехала к семейному врачу. Там оперативно сделали рентген легких, который показал двустороннее воспаление. Врач померял сатурацию – 91%. В 6-ть часов вечера он вызвал скорую, бригада приехала к 21-му часу, и только к 23 часам меня доставили в Киевскую областную клиническую больницу. За те несколько часов ожидания скорой я чуть не потеряла сознание, сидя под кабинетом семейного врача. Меня уложили на кушетку, мазали лицо нашатырем, дали воды, сказали снять маску, открыли окно… Так в позе «лежачего протеста» я и дождалась своего спасения. Когда бригада скорой приехала и сделала электрокардиограмму, я узнала, что пульс у меня был больше 100 ударов в секунду, из-за недостатка кислорода началась тахикардия. Через несколько дней после госпитализации сделали КТ – вирусом было поражено 84% тканей легких».
COVID-реанимация и «люди в синем»
Как рассказали ГолосUA пациенты «красной зоны» и врачи, как правило, судьба COVID-пациента определяется через несколько часов после госпитализации. Логично, что когда пациентам ставят первые капельницы, облегчающие его самочувствие, и надевают на лицо кислородную маску, подключенную к кислородному концентратору, исстрадавшиеся без кислорода пациенты сразу чувствуют себя лучше.
В момент, когда пациента укладывают на койку, ему меряют сатурацию, артериальное давление и температуру. Через несколько часов давление может стабилизироваться, пульс замедлится до нормы, но если сатурация продолжит падать, пациента переводят в реанимацию.
Пациентка «красной зоны» Ольга рассказала ГолосUA, как впервые попала в реанимацию: «После кислорода в скорой и нескольких капельниц уже в палате мне стало лучше: в кислородной маске я, наконец, смогла свободно дышать, расслабилась и согрелась. Пульс со 100 ударов стабилизировался до 70-ти через час после того, как на меня надели кислородную маску. Давление было в норме. А утром я узнала, что сатурация продолжает падать. «Мы вас переводим немного в другую палату», — сказал врач, и меня повезли в реанимацию.
Ко мне приставили медсестру, Наташу, которая на протяжении 20 часов в сутки время от времени подходила ко мне, смотрела на мои показатели пульса и сатурации на мониторе, передавала мне чашку с водой. Аппетита у меня не было и есть не хотелось, разве что от яблока я бы не отказалась… Беда была в том, что больше, чем на 10 секунд, я не могла обходиться без кислорода, поэтому за один раз, сняв маску, удавалось откусить кусочек яблока, выпить пару глотков воды.
Позже я узнала, что у всех COVID-пациентов в первые дни госпитализации нет аппетита, и они могут пить только воду. К слову, поскольку пациенты дышат кислородом, то испытывают сильную жажду. В день можно выпить до 2 литров воды и, что называется, не заметить. В обычной жизни эти два литра воды кажутся излишеством, но только не в реанимации, где постоянно хочется пить!
В реанимации я осознала следующее: тяжело заснуть, когда на пальце одной руки надет пульсометр, передающий данные о пульсе и сатурации на монитор. Стоит пошевелить пальцем, прибор громко пикает — и прибегает медсестра. В это же время на другой руке установлен катетер в вене для быстрого подсоединения капельниц и инъекций, с ним неудобно спать и можно во сне случайно сорвать. Конечно, тут же поставят новый, но это же больно! Также бывает тяжело заснуть, когда врачи и медсестры прибегают к пациенту рядом со мной, а пациенту стало хуже и его начинают возвращать к жизни: в палате включают свет, начинается «движение». Так может быть несколько раз в сутки.
Что еще происходит в COVID-реанимации такого, к чему пациентам надо быть морально готовыми. Кислородная маска в реанимации отличается от той, которую мне подключали в палате при поступлении: та, которая в реанимации, подает кислород под давлением. У подачи этого кислорода есть алгоритм: 3 секунды на вдох, 2-3 секунды на выдох, 2 секунды пауза между вдохом и выдохом. Пациент в это время находится в сознании. Эта маска помогает увеличить объем легких, одновременно обеспечивая кислород. Таким образом в реанимации поднимают сатурацию: мне за сутки сатурацию с помощью этой маски подняли на 8 единиц, то есть до нормы.
Но также я слышала истории, что не все пациенты могут справиться с паникой, когда на лицо надевают эту кислородную маску и не всегда врачи могут уговорить пациентов пробыть в этой маске несколько часов».
Ольга также рассказала ГолосUA, как сложно пациентам в реанимации бывает выполнять рекомендации врачей и что еще происходит за дверьми реанимационного отделения:
«В реанимации каждые минут 20 ко мне подходили какие-то «люди в синем» — смотрели показатели на мониторе, ставили капельницы, меряли температуру, утром брали кровь на анализ из вены и пальца. Поскольку все одеты в свою «глухую» униформу, я никого не узнавала – лиц-то почти не видно. Только свою медсестру Наташу и лечащего врача я как-то выделяла из общей массы, узнавала по глазам. Первые несколько часов в реанимации не могла привыкнуть, что постоянно возле меня и соседних коек с пациентами крутятся эти «люди в синем» — только уснешь немного, а они — тут как тут. На вторые сутки меня все это так утомило, что я перестала вообще обращать на них внимание.
Но также «люди в синем» — я полагаю, это медсестры – в любое время суток контролировали состояние других пациентов. Рядом со мной через ширму лежала женщин лет 70-ти с низкой сатурацией, медсестры и врач никак не могли заставить ее повернуться на живот. Дело в том, что на животе легкие «раскрываются» максимально и в терапевтических целях от пациентов требуют лежать на животе. Те, кто совсем плох, некоторое время лежит на одном боку, потом на другом. Так вот эта женщину переворачивали на живот, а она, когда бригада медиков уйдет, снова ложилась на спину. Поэтому несколько раз в сутки к ней приходили медсестры и переворачивали на живот, объясняя, что это необходимо для выживания. Конечно, спать при этом на соседней койке другому пациенту просто невозможно: свет, голоса, крики с просьбой что-то принести…
Мне еще сложно было привыкнуть, что без кислородной маски даже в туалет не получается сходить – ни в реанимации, ни первые дни после нее. Мне потребовалось около недели после реанимации, чтобы я смогла сбегать в «маленькую комнатку» без кислородной маски».
Уколы в живот, «сахар» в крови и диета
У большинства поступивших в «красную зону» ухудшается ряд показателей – например, врачи при анализе крови фиксируют резкий скачок уровня сахара в крови. Как рассказал ГолосUA один из врачей, коронавирус может повлечь такое осложнение как повышение уровня сахара в крови. Это значит, что «сахар» повысится до 6-8 единиц или выше (что уже выше нормы 2-4,5 единиц) и будет держаться на этом уровне даже у тех пациентов, у которых проблем с «сахаром» нет и они не диабетики. Поэтому большинству COVID-пациентов делают минимальные дозы инсулина, пока вирус активен.
По словам врачей, повышенный уровень сахара в крови способен замедлить выздоровление пациента на значительный срок. Соответственно, к этому показателю относятся очень серьезно, а пациентам с диагнозом сахарный диабет в «красной зоне» тщательно корректируют диету.
Как стало известно ГолосUA, в Киевской областной больнице пациентов кормят сбалансированным меню – в нем мало сахара, зато много клетчатки и белков. Стандартный завтрак – каша пшенная, овсяная или рисовая, иногда с добавлением молока. Тем, у кого нет сахарного диабета, могут принести макароны с сосиской, а пациенты, если это не идет вразрез с лечебной диетой, могут добавлять к этому острые соусы и домашние соленья.
Также на завтрак подают чай; кофе коронавирусным пациентам врачи нехотя разрешают, но просят воздержаться до конца лечения, чтобы «не раскачивать» артериальное давление.
Обед состоит из супа или борща, на второе – картофель и капуста, или рагу, или гречка, а также кусочек мяса или рыбы; компот, черный или белый хлеб в зависимости от диеты.
Ужин подают не позже 16:00. Это может быть запеканка и рис, или рис и отварное куриное яйцо. Пациенты могут ужинать позже, но врачи рекомендуют не позже 17-18 часов, чтобы к вечеру пищеварительная система «успокоилась».
Врачи признаются, что не все пациенты из числа диабетиков придерживаются диеты, и это удручает.
Завтрак
Обед
Ужин
Также в «красной зоне» — повышенное внимание медиков к риску тромбоза. Когда COVID-пациенты поступают в отделение, им с первого дня делают инъекции в живот – вводят специальный препарат против тромбоза. Через пару недель инъекции заменят таблетками, а рацион пациентов дополнят витаминами C, D и цинком.
За несколько дней до выписки инъекции и капельницы заменяют таблетками, к этому времени пациентов уже без вируса COVID переводят в «чистую зону». Тут в палатах все еще установлены кислородные концентраторы, но большая часть пациентов уже обходится без них.
В список обязательных лекарственных препаратов к этому времени включают гормоны, которые врачи рекомендуют принимать с 6:00 до 8:00 утра. К моменту выписки из больницы бывшие пациенты «красной зоны» повезут домой пакет, полный лекарств. Теперь около 1,5-2 месяцев им предстоит, точно соблюдая больничный режим, пить лекарства и витамины, делать ежедневные прогулки на воздухе, высыпаться. Лечение еще не окончено, а каким будет его финал, покажет компьютерная томография легких через 2-3 месяца после выписки из больницы.