Есть в истории события, которые даже по прошествии многих лет остаются в памяти людей, а неумолимое время, отделяющее нас от них, лишь с возрастающей силой подчеркивает величие свершений ушедшей эпохи. 22 июня – День памяти и скорби, «тот самый длинный день в году», который вошел в жизнь нашего народа, в судьбы каждой семьи трагической датой начала великих испытаний.
70-летию начала Великой Отечественной войны была посвящена представительная международная научная конференции, которая проходила 16-17 июня в Севастополе. Исследование всех обстоятельств, связанных с войной, с её началом всегда было важно, но сейчас – особенно. Политика исторической памяти, принятая в ряде стран бывшего СССР, цинично и бессовестно искажает практически всё, что связано со справедливой войной советского народа в войне с нацистской Германией. Искажается также поведение США и Великобритании в начале Великой Отечественной войны.
На рассвете 22 июня 1941 года без объявления войны нацистская Германия и её союзники напали на Советский Союз. Боевые действия развернулись на фронте от Балтийского моря до Карпат и Черного моря.
В 3.30 немецкие самолеты сбросили первые бомбы на города Белоруссии, Украины, Латвии, Литвы. В 5-6 часов утра немецкие войска перешли Государственную границу СССР и повели наступление вглубь советской территории. Началась Великая Отечественная война…
Мы многое знаем о первом дне Великой Отечественной войны, которую вели народы нашего единого Отечества с гитлеровскими захватчиками из боевых и трофейных документов, из фронтовой кинохроники. Однако архивы хранят еще немало бесценных для исторической науки документов того трагического дня – 22 июня 1941 года.
Перелистаем те давние страницы памяти и скорби нашей, нашей общей истории и постараемся ответить на три ключевых вопроса: Была ли нацистская агрессия превентивным ударом? Была ли внезапность нападения нацистской Германии на СССР? Наконец, каковы были действия союзников в первый день войны?
Реакция США и Великобритании на начало нацистской агрессии против СССР весьма поучительна как в историческом, так и в политическом плане. Обмен мнениями, который велся по этому поводу 22 июня 1941 года между президентом США и британским премьер-министром, до сих пор сохраняется в тайне. Ни слова на данную тему нет в английском сборнике «Секретная переписка Рузвельта и Черчилля в период войны», как нет об этом никакой информации и в трехтомнике «полного собрания посланий», которыми обменивались американский президент и британский премьер.
Но архивы МИД России, в частности телеграммы посла СССР в Великобритании И.М.Майского и посла СССР в США К.А.Уманского в Наркомат иностранных дел СССР, отправленные 22 июня 1941 года, дают представление о первой реакции западных держав.
Майский телеграфировал В Москву: «Сегодня в 8 час. 30 мин. утра секретарь Идена позвонил в посольство и просил меня быть у Идена в 11.30… Иден сообщил мене, что сегодня в 9 час. вечера премьер выступит по радио и выскажется в том же духе, в каком Иден только что сделал мне заявление. Я заметил, что учитывая слухи и разговоры, которые в последние недели велись вокруг прилета Гесса, «мирной кампании» немцев в США и так далее, было бы хорошо, если бы Черчилль в своей речи ясно и определенно заявил, что Англия тверда в своей решимости вести войну до конца. … Затем я поинтересовался мнением Идена об американской реакции на совершившиеся события… Иден ответил, что только вчера вечером имел длинную беседу с Вайнантом, который вчера прилетел из США на бомбардировщике, и в предчувствии того, что совершилось, как раз поставил перед американским послом аналогичный вопрос. Вайнант ответил, что, по его впечатлению, война Германии с СССР не должна расхолодить США в их стремлении поддержать Англию и другие державы, борющиеся против Германии».
Интересна выдержка из телеграммы посла СССР в США К.А.Уманского. Его оценки американской позиции в отношении нападения Германии на Советский Союз полно характеризуют достаточно циничный расчёт США в минувшей войне: «Сегодняшнее молчание американского правительства отражает стоящий перед Рузвельтом нелегкий выбор: слишком явного разрыва между линией своей и Черчилля он никак допустить не может, а стать целиком на черчиллевскую позицию боится по внутриполитическим соображениям. Перспектива победы немцев для него неприемлема ибо угрожает Англии и в конечном счете — планам США, перспектива же нашей «слишком» сокрушительной победы и влияние на всю Европу его пугают с классовых позиций. Весь Рузвельт и его политика состоят сейчас из зигзагов между этими противоречиями. А запасы классовой ненависти к нам в США очень велики. Отсюда возможность типично рузвельтовского компромисса: продолжать помощь англичанам в полном объеме, а если англичане готовы-де уступать нам как своим союзникам из своей брони ту или иную часть самолетов или иного вооружения, то передавать нам таковую после английской контрассигновки, прячась за спину англичан».
Как же торжествовали тогда нацистские дипломаты в США, не без сарказма отмечая в своих посланиях в Берлин, что подобная позиция руководства США вовсе не несет в обозримой перспективе реальной угрозы для третьего рейха поскольку, в конечном итоге, способствует сохранению Германии «в качестве подручного западных держав в их борьбе против России».
Да, это был канун и первый день войны. Впереди было еще долгих 1417 дней на трудном пути к 9 мая 1945 года, к Великой Победе. Многое изменится за эти дни. Будет пройден долгий путь союзных отношений от создания Большой Тройки, антигитлеровской коалиции и до открытия Второго фронта, встречи союзников на Эльбе.
Но все это будет потом, после 22 июня. И сколько бы лет ни прошло, этот день будет постоянно возвращать нашу память к 1941 году, ставшему началом суровых испытаний и бессмертного подвига сынов и дочерей нашего единого многонационального Отечества.
Доктор исторических наук, профессор Д.Н. Филипповых (г.Москва, Россия)