Когда выключается свет перед сном и мы наощупь, мелкими перебежками, словно саперы, пробираемся к кровати, вряд ли в наших головах возникает мысль о собственной беспомощности в этот момент. В конце концов, сейчас мы удобно разместимся в своей постели, накроемся пуховым одеялом, и придадимся сладкой неге сна. А завтра увидим солнце, и опять будет свет. Но есть среди нас и те, кто вынужден жить наощупь постоянно, дружить с тростью, различать магазины по запахам и ориентироваться по сквозняку. Легко ли быть незрячим в Украине в середине 21–го века, выяснял корреспондент ГолосUA.
Пишите письма мелким почерком
Набирая телефон центрального правления УТОСа, откровенного разговора не ожидала. Он, каюсь, носил скорее формальный характер. Первые минуты общения диалогов с сотрудниками иллюстрировали то, что, как и во многих организациях людей с инвалидностью, тут тоже не спешат изливать душу, памятуя, что первому встречному можно рассказать о жизненных перипетиях разве что в поезде, и то, только потому, что больше никогда не увидишь попутчика. Уже хотела чинно и благородно прощаться и искать других собеседников на эту тему, когда на том конце провода вдруг раздался голос Михаила Новосецкого, оказавшегося директором киевского УТОСа.
«Я сам инвалид первой группы по зрению и на себе прочувствовал все «прелести» такой жизни. Для любого человека, который живет в Киеве – не важно – слепой он или зрячий, — есть места, куда приходится довольно часто ходить – это аптека, поликлиника. И вот если незрячему нужно пойти куда-то, возникает следующий вопрос: а в сопровождении кого туда идти? Это называется безбаръерность или доступность до объектов социальной сферы. И тут нас встречает первое препятствие — сопровождающие. Есть такое понятие – общественные работы, и в рамках этих работ осуществляется присмотр за людьми пожилого возраста и инвалидами первой группы. То есть нам должны выделять сопровождающих. Мы звоним, говорим, что завтра нам необходимо попасть в поликлинику, к нам приходит человек и ведет нас. В Киеве на сегодня выделен для этих целей лишь один сопровождающий. Сегодня в столице на учете инвалидов по зрению первой и второй групп — 2464 человека. Из них первая группа включает примерно 1300 человек. И всего один сопровождающий! А нужно хотя бы 10. Во Львове, к примеру, сопровождающих 14. Наша столичная власть почему-то не считает, что это важно. Мы обращались по этому вопросу к мэру города Виталию Кличко, но безрезультатно», — сказал директор киевского УТОСа Михаил Новосецкий.
Второй проблемой столичных незрячих, по мнению М. Новосецкого, является необустроенная дорожка к Центральной библиотеке для незрячих.
«У нас на Печерском спуске, 3 есть Центральная библиотека для слепых – она не только для киевлян, а и для всей страны. От метро к ступенькам этой библиотеки метров 50. Мы уже пять лет пишем во все инстанции, чтобы нам сделали рельефно-точечную дорожку, чтобы можно было ногами нащупывать, куда ты идешь. Но там торговцы стоят, и машины ставят. И мы вот, по дороге в библиотеку, часто ударяемся в эти пыльные автомобили, так как не видим их. Обращались даже к премьер-министру Владимиру Гройсману. Отозвался Павел Розенко и отправил нас к Виталию Кличко. Кличко перенаправил на «Киевавтодор». В общем, письма пишем, дяди в галстуках приезжают, смотрят, где нужно сделать дорожку, но она никак не появляется. Хотя библиотеку посещают очень много людей, так как там и компьютерный центр по обучению незрячих, и центральное управление УТОС», — сказал он.
Михаил Новосецкий, с сожалением, рассказал, что киевских незрячих не могут обеспечить приспособлениями реабилитации.
«Есть городская целевая программа «Забота». В нее должны быть заложены приспособления реабилитации – озвученные часы, трости. В прошлом году мы попросили 1000 тростей, а для нас купили всего 16. Это смешная цифра. Цена одной трости – в пределах 100 гривен. Озвученные часы вообще не закупают. В этом году нам пообещали плееры, чтобы мы могли слушать книги и журналы для незрячих. Звоним постоянно, спрашиваем, но до сих пор никто ничего не купил. Дальше разговоров почему-то дело не идет», — посетовал М. Новосецкий.
Благодаря диктофонам, современным телефонам высшее образование стало доступнее.
«Я сам получил второе высшее образование с помощью диктофона. Это реально. Единственное, о чем должны думать родители, — куда направлять своего незрячего ребенка. А то очень многие заканчивают ВУЗ, а потом со своей профессией не могут никуда пристроиться. Реально найти работу в сфере культуры. Профессия массажиста – тоже хороший вариант. Незрячий может также стать учителем, к примеру, истории. Много среди наших юристов. А когда дети учатся на программистов, то часто потом сложно трудоустроиться. Им же нужно видеть на мониторе. Пока не практикуют, мечтают о многом, а когда сталкиваются, начинают думать. В Украине всего 33% трудоустроенных инвалидов – вообще всех категорий. И слепых среди этих трудоустроенных очень мало. С диабетом – берут, с глухотой – берут, со многими другими болезнями тоже берут. Паять они могут, что-то собирать. А что может незрячий, задумайтесь? Практически ничего. Поэтому нас чаще всего не берут на работу. В 1933 году Украина создала предприятия для незрячих – учебно-производственные предприятия УТОС. Существует около 60 предприятий, на которых рабочие процессы специально подобраны для слепых. Но они сегодня находятся в плачевном состоянии. Рыночную борьбу и конкуренцию мы проигрываем. У нас же ручная работа. Наша прищепка полностью сделана руками. Рядом бизнесмен поставил автомат, который десятки прищепок «выплевывает» без особых усилий, и его прищепки намного дешевле, чем наши. Для нас нужны специальные условия, заказы. Мы много товаров народного потребления производим, разные зажимы, розетки, выключатели. В Киеве четыре наших предприятия. Зайти в супермаркеты нереально. Чтобы туда попасть, необходимо заплатить определенную сумму денег. Эта сумма измеряется десятками тысяч гривен. Когда секретарем Киевсовета была Галина Герега, владелица сети «Эпицентр», мы к ней обратились с просьбой взять наши товары хотя бы в какой-то супермаркет. Она отказалась. Это реальность. Внимание к инвалидам в Украине – только по телевидению, радио, в газетах в день инвалидов», — резюмировал глава киевской городской организации УТОС Михаил Новосецкий.
«Трудовая» в аренде
«Я работаю в сфере защиты прав незрячих достаточно давно. У меня самой нарушение зрения и многое прочувствовала на себе. Мы не употребляем слово «слепой», а говорим — люди с нарушениями зрения или незрячие. Если выделять преграды, то они есть двух видов. Пространственные – отсутствие архитектурной и информационной доступности – недоступные переходы, транспорт, светофоры. Второй блок – ментальные преграды, или стереотипы в головах», — начала разговор общественная активистка, координатор общественной организации Fight For Right Юлия Сачук.
Она убеждена, что Киев и для людей без инвалидности довольно опасный город с точки зрения пространства.
«В столице очень сложно сориентироваться, так как не обустроены элементы доступности, для того чтобы было безопасно и комфортно. Я много чему научилась, чтобы быть самостоятельной в городе, использую дополнительные навыки. К примеру, очень сложно ориентироваться на остановках общественного транспорта. Маршрутка за маршруткой подъезжает, но понять, какая из них моя – сложно. Нужно сделать так, чтобы номера можно было прочесть. Но на эти детали никто не обращает внимания. Внешнее озвучивание на транспорте тоже должно быть. Но троллейбусы и автобусы этим не обеспечены. Светофоры озвучены в Киеве только в отдельных местах. На переходах через дорогу отсутствует тактильная предупреждающая плитка. Тактильной плитки не найти на остановках транспорта, и она есть не на всех станциях метрополитена. Вот все эти моменты делают Киев некомфортным для перемещения. В то же время за границей есть даже специальные системы для навигации в городах, которые помогают незрячим ориентироваться с помощью JPS-навигации, vi-fi, специальных программ на смартфонах, которые помогают найти тот или иной объект. В Киеве даже мало где есть звуковые маячки. Недавно на Майдане Незалежности презентовали в переходе такие маячки для незрячих. Там было очень много журналистов. Но проект недоработали, мы через два дня пришли их протестировать, а они не функционируют. Хотя пользы от них было бы много», — рассказала Юлия Сачук.
Ю. Сачук высказала мысль о том, что очень плохо работает комитет по доступности, который создан при КГГА.
«В нем есть представители незрячих из УТОСа, но выглядит все как марионеточный орган. Много вопросов к главе департаменту соцполитики Юрию Крикунову. Это вообще история, которая тянется много лет. Даже то, что делается в городе, не отвечает строительным нормам и не учтены потребности незрячих – допустим, станцию метро «Левобережная» обустраивали элементами доступности только после скандала в СМИ, реконструкция Почтовой площади состоялась без учета потребностей людей с инвалидностью», — обратила внимание она.
Юлия Сачук настояла, что до периода вступления в ВУЗ, ребенок должен в школе научиться ориентироваться в городе, чтобы быть самостоятельным.
«Это очень важно. Он должен уметь самостоятельно передвигаться, просить, когда нужно о помощи. Если эти умения есть, то получить высшее образование проще. Хотя в учебных заведениях не всегда могут предоставить материалы на шрифте Брайля, в электронном или аудио формате. Как правило, незрячие сами как-то решают эти вопросы, договариваются в коллективе, с преподавателями. Но было бы хорошо, чтобы этого не нужно было выпрашивать, а можно было просто обратиться, как в Америке, в департамент инклюзивности при ВУЗе, и получить необходимую информацию в нужном формате», — поведала эксперт.
Внутренний стержень, заверила Юлия Сачук, очень сильно влияет на поиск работы, в том числе и для незрячих.
«Если говорить в целом, то часто отказывают в трудоустройстве именно из-за проблем со зрением. Лучше ситуация в молодых прогрессивных коллективах, туда берут незрячих программистов – сегодня есть специальные программы, которые позволяет им работать с компьютером. Если говорить о государственных компаниях, или очень бюрократизированных предприятиях, то там много стереотипов. Они не знают, что могут незрячие, поэтому чаще всего отказываются брать их на работу. Отмечу, что в большинстве случаев даже не доходит до этапа – давайте, приходите, покажете, что вы можете и как вы это делаете. Людям легче сразу отказать, и не углубляться. Но намного сложнее людям постарше, у которых нет высшего образования и конкурентных возможностей. Очень большая проблема еще вот в чем. Есть такая законодательная норма – квоты на трудоустройство людей с инвалидностью. Но люди незрячие зачастую просто сдают, условно говоря, в аренду свои трудовые книжки в такие предприятия, таким образом, закрывают квоты, а сами сидят дома, не работают, только получают какую-то минимальную сумму, о которой сумели договориться. Конечно, если тебе на предприятии УТОСа платят 300-400 гривен, а просто за трудовую, которая где-то лежит, — 1000 гривен, то понять, почему это распространено достаточно широко, совсем не сложно. Хотя трудовые книжки искажают статистику, так как это не всегда реально работающие люди», — подчеркнула Ю. Сачук.
Женщина рассказала, что раньше незрячие обучались в интернатах, которые, по сути, были закрытыми, потом их брали на работу на такие же закрытые предприятия — в УТОС. Там незрячие и семьи создавали, и досуг проводили.
«Постепенно ситуация, конечно, меняется. Сегодня достаточно много прогрессивных людей среди незрячих, которые участвуют в разных проектах. Каждый год мы проводим велопробег. Ездим по всей Украине. Люди удивляются вначале, действительно ли мы не видим. Ведь все привыкли, что незрячие сидят дома. Так рушатся стереотипы, ведь во время общения узнают, что эти незрячие не только крутят педали, а еще работают программистами, юристами и журналистами», — завершила беседу Юлия Сачук.
Почувствовать улицу
«Все наши дети научены пользоваться и наземными, и подземными видами транспорта. Они умеют свободно ориентироваться в большом и малом пространстве. Мы для успокоения требуем у родителей расписку, что они разрешают ребенку самостоятельно выходить из школы. Как правило, такие выходы начинаются с 12-13 лет. А до этого – кропотливая работа учителя и воспитателя. Дети индивидуально и в группе отрабатывают маршруты: школа — парк, школа – автовокзал или школа — железнодорожный вокзал, школа – рынок, школа – библиотека… Они должны чувствовать улицу. Это видящие пробежали и схватили глазами общую картину, и все. А каждый магазин пахнет, дети чувствуют, где хлебобулочный киоск, а где парфюмерный магазин или кафе. Они чувствуют арки – ведь из них тянет немножко сквозняком. Поэтому у нас большой упор на развитие кожных анализаторов. Дети у нас могут различать цвета на ощупь, определять номинал денег. Отбор воспитателей и учителей у нас жесткий, так как нам нужны только хорошие специалисты. Нытикам у нас делать нечего. Зато есть результат, и наши воспитанники занимают призовые места на разных конкурсах, и что самое важное, они умеют в жизни пробиться», — поделился опытом директор «Харьковского специального учебно-воспитательного комплекса им. В. Короленко» Александр Белоусов.
Он скептически относится к идеи инклюзивного образования применительно к незрячим.
«Инклюзия как альтернатива должна быть. Там, где родитель готов отдать ребенка в несозданные условия, пускай отдает, и таким образом развивается инклюзия. Но в нашем интернате условия намного лучше, чем в массовой школе. У нас с 1991 года 5 человек стали членами Союза писателей Украины, работает литературная студия, издается рукописный поэтический журнал. У нас ребятам комфортно. Мы работаем с советом молодых ученых харьковских ВУЗов, к нам приходят студенты – это тоже инклюзия. А вот пойдет ребенок в массовую школу – во-первых, законодательная база еще несовершенная. Во-вторых, современные школьники не готовы принять ребенка с пониженным интеллектом, которых тоже туда направляют. Сначала его пожалеют, потом над ним посмеются, а потом он становится изгоем. Дети ведь сегодня жестокие. В инклюзивных классах предлагают детям озвученные книги – в 5-м и 6-м классе. Прогресс, конечно, хорошо. Но незрячие дети познают мир ладонью. И если не развивать кожные анализаторы, они же притупляются. У нас в начальной школе и детском саду дети зернышки перебирают, учатся на ощупь отличить рис от пшена. Это целая методика. У инклюзии пока нет материально-технической базы. Инклюзия сейчас в моде. Но нужно переломить психологию учителей, родителей и детей. Пройдут годы, пока что-то получится. Лишь бы не рухнуло, и не принесла вред эта неподготовленная инклюзия. Мои дети 10-11 класса говорят: «А нас спросили, нужна ли нам инклюзия?» — резюмировал А. Белоусов.
Николай Котляров, директор Славянской специальной общеобразовательной школы-интерната для слепых и слабовидящих детей, сказал, что 90% их выпускников поступили в ВУЗы.
«Наши дети участвуют в параолимпийских играх, среди них есть чемпионы мира по пауэрлифтингу. 30-ти нашим воспитанникам из 150 рекомендовано учиться по системе Брайля, это полностью слепые дети. В маленьких городах, и наш Славянск не исключение, незрячим труднее. Представьте себе, светофоры специальным образом необорудованные, маячки на зданиях отсутствуют, ремонтировали канализацию и забыли закрыть люк. Все это маленькие, но очень большие проблемы. Из 180 незрячих, зарегистрированных в городе и состоящих на учете в УТОСе, трудоустроены на производственном предприятии общества слепых всего 10 человек, поскольку конкурировать в условиях рыночной экономики подобного рода предприятия не могут», — отметил Николай Котляров.
Александр Крамнистый окончил киевскую специальную общеобразовательную школу-интернат № 5 им. Я. Батюка в 1975 году. После этого 12 лет работал на предприятии черкасского УТОСа.
«В советские времена, работая там, можно было и денег заработать, и квартиру получить. В тот период талантливым людям с проблемами зрения было сложно пробиться. Политика была такая. Поэтому все работали на закрытых предприятиях. Потом я переехал в Киев, руководил учебно-производственным предприятием УТОС №3. На этих предприятиях изготовляли простую продукцию. Со временем предприимчивые люди освоили производство этой продукции, и возникла конкуренция. Мы не раз обращались к властям, чтобы как-то отрегулировали ситуацию на рынке. Но тщетно. В магазины мы попасть не могли, так как существуют определенные льготы. В итоге магазин должен оплатить двойное НДС – и за себя, и за нас. Поэтому ситуация намного ухудшилась. Оборудование очень устарело. Сегодня сотрудники киевских предприятий УТОС не могут заработать даже минимальную зарплату. Более-менее держатся только предприятия Белой Церкви, Днепра и Кривого Рога», — объяснил А. Крамнистый.
Сейчас он преподает в школе-интернате №5 историю и правоведение. Рассказывает, что помимо знаний, в школе учат ориентироваться в городе, обязательно изучают необходимый ребенку маршрут.
«Но в этом деле, как и в музыке – одни могут выучить одну композицию, а другим под силу преодолеть произведение любой сложности. Кто-то знает, как пройти к магазину и в поликлинику, а некоторые свободны, как птицы, в городе. Но всегда я им говорю, что трость – их друг. Она позволяет окружающим понять, что вы не видите. Также учим, что нужно не бояться спрашивать и быть открытыми – люди всегда поймут проблему и подскажут, куда идти, какая маршрутка подъехала. Конечно, тем, кто потерял зрение, будучи взрослым – намного сложнее адаптироваться в городе, ведь есть много нюансов. Но опять же, настаиваю, в первую очередь нужно быть открытым миру, а не замыкаться в себе», — сказал А.Крамнистый.
По его словам, часть выпускников столичного интерната №5 едут в Геническ учиться на массажиста – там хорошее медучилище и общежитие. Массажистами они становятся отменными, так как у них очень чувствительные пальцы.
Александр Крамнистый также обратил внимание, что с инклюзивным образованием в Украине поспешили, так как нельзя детей незрячих, необученных жизни и ее принципам в таком состоянии, бросать в обычную среду.
«Нескольких наших воспитанников родители забрали и отдали в массовую школу. Но разве в школах есть серьёзные тифлопедагоги? И как этот учитель научит слепого ребенка ходить по городу?», — отметил А.Крамнистый.
…После этих разговоров, эксперимента ради, попыталась устроить некоего незрячего массажиста в столичные салоны, предоставляющие услуги массажа.
«Добрый день. А вакансия массажиста еще открыта? Отлично. Но человек, который ищет работу, не видит, это помеха?», — спрашивала я.
В ответ – длинная театральная пауза, и после нее сообщение: «Извините, у нас нужно видеть клиента», — сказали в салоне «Белый чай». «Я вам уже сказал, вы мне уже звонили. Не нужны нам слепые. У нас нужно работать синхронно в четыре руки», — резко ответили в «Доктор массаж», где требовался помощник массажиста. Видимо, к ним звонил реальный соискатель, с такой же проблемой, но, судя по всему, работу тут не нашел. Обзвонила 10 компаний, ищущих массажиста, и с каждым звонком настроение лишь ухудшалось. На том конце телефона наверняка сидят люди, которые на публике добросердечны и сопереживающие другим. Однако, ежедневно видеть у себя в офисе у массажного стола такого сотрудника желанием они не горят.