Материалы пресс-конференции на тему: "Таможенный союз: пройдет ли "украинская формула"?В пресс-конференции приняли участие: Сергей Яременко, экс-заместитель главы Национального банка Украины; Владимир Корнилов, директор украинского филиала Института стран СНГ; Виктор Суслов, заслуженный экономист Украины.
Модератор — директор информагентства "ГолосUA" Оксана Ващенко.
Оксана Ващенко: Сьогоднішня тема «Митний союз: чи пройде українська формула?» Ви знаєте, триває дискусія — чи буде Україна долучатися до Митного союзу? Російська сторона, мабуть, уже порахувала всі свої «за» та «проти», українська сторона чомусь перебуває поки що в періоді невизначеності.
Для початку — прошу короткий коментар по темі, далі запитання журналістів. Пане Володимире, я хотіла би, щоб ви розпочали, якщо не проти. Тема близька вам. Хочеться, щоб ви проаналізували заяви, які лунали з боку прем’єр-міністра Російської Федерації Володимира Путіна, так і українську пропозицію по формулі «3+1». Як, на вашу думку, в якому ми зараз стані перебуваємо? Чи буде результат і коли цього результату може бути досягнуто? Це осінь, чи це буде кінець року? Що це за гра, яка зараз відбувається, і на чию вона користь: української чи російської сторони?
Володимир Корнілов: Вы знаете, на самом деле разговоры о том, что Украине нужны скидки на российский газ, не прекращаются все последние месяцы и даже годы. И когда зашла речь об очередных скидках со стороны России, мы слышали, что представители России довольно четко сформулировали свои идеи, свое видение того, как можно достичь данного результата — как можно Украине получать российские энергоресурсы по ценам ниже, чем она их получает сейчас. И эта формула была заключена в том, чтобы Украина присоединялась к Таможенному союзу с Россией, Белоруссией и Казахстаном.
Украина ответила устами различных деятелей, — где полуофициально, где неофициально, — но ответила, что мы в Таможенный союз вступать не хотим, не будем, но скидку нам на газ дайте все равно. То есть российское предложение было четко сформулировано, дальше — мяч был на стороне Украины, как вы понимаете. Дальше Российская Федерация вполне резонно спрашивала: а почему, собственно, мы должны отказываться от не лишних в общем-то для российского бюджета средств, для того чтобы опять в очередной раз давать скидку на газ, не получая ничего взамен. То есть, что взамен, собственно говоря?
Затем, насколько я понимаю, по инициативе украинской стороны, возникла эта скоропалительная встреча Януковича с Путиным в Крыму, о результатах которой не очень-то спешили сообщать ним ни украинские, ни российские официальные деятели. После чего Владимир Путин, приехав в Москву, дал публичное поручение целому ряду агентств и ведомств просчитать предложения, которые, видимо, поступили со стороны Украины. То есть сейчас эти предложения просчитываются. Я не думаю, что это займет много времени. То есть, в любом случае Украине наконец-то сформулировала какое-то свое видение того, как сотрудничать и с Россией, и с Таможенным союзом, и как добиться этой самой скидки на газ.
Что это за формула? Вы знаете, мы можем долго гадать, мы слышали об этой формуле «3+1», но никто пока еще не дал четкого вразумительного ответа, в чем же, собственно говоря, должно заключаться это «+1» и почему «3+1» не равно «4»? Мы действительно можем только догадываться о том, что именно Янукович предложил Путину. Но в любом случае мы видим, что российскую сторону это заинтересовало. Я уверен, что осенью мы станем свидетелями какой-то договоренности о более тесной кооперационной связи между Россией и Украиной, поскольку в любом случае нашей стране жизненно важно, жизненно необходимо до четвертого квартала снизить, добиться скидки, очередной скидки на российские энергоресурсы, на российский газ.
Но Россия в общем-то не заинтересована в том, чтобы украинская экономика переходила в стадию коллапса. Российская Федерация тоже заинтересована в том, чтобы ее важный партнер, экономические партнер, а не только политический партнер, сохранял все-таки свою жизнеспособность и уж точно, смею вас заверить, Москва, Кремль, Россия не заинтересованы в том, чтобы угробить украинскую экономику.
В любом случае к какому-то компромиссу придется приходить. Но будет ли этот компромисс заключаться исключительно в сотрудничестве вокруг Таможенного союза или нет, это покажут ближайшие переговоры, поскольку на самом деле, немало возможностей для ассиметричных соглашений напрямую не увязанных или не только увязанных с газовым вопросом и увязанных не только с Таможенным союзом.
Оксана Ващенко: На вашу думку, чому не було оприлюднено цей документ — формула «3+1»? В чому там є секретність? Чи, скажімо, потрібно було спочатку мати домовленість з російською стороною для того, щоб потім заявити, що ж ми пропонували?
Владимир Корнилов: Вы знаете, у меня есть подозрения, что, собственно, такого документа, может, и в природе не существует. То есть, существуют различные разговоры, предположения различных политологов, экономистов, в том числе, как сейчас можно говорить, близких к Банковой. Но при этом, вы знаете, на различных «круглых столах», когда я спрашивал тех людей, которые отстаивали необходимость невступления Украины в Таможенный союз, а сотрудничества в формате «3+1», что же это такое за формула, объясните, в чем будет состоять сотрудничество, получал совершенно разные ответы. Соответственно, я подозреваю, что наверняка Виктор Янукович более конкретно, более четко сформулировал свои предложения Владимиру Путину. И, подчеркиваю, может быть, это будет касаться не только формулы «3+1», может быть, даже не столько касаться этой пресловутой формулы, но те люди, которые постоянно озвучивают и эксплуатируют такой формат, на самом деле, очень разнятся в своих оценках того, что это такое.
Мы слышали некоторые комментарии по поводу того, что есть такое эта формула, которые заключались в том, что Украина фактически вступит в Таможенный союз, но юридически не будет это оформлять. Но при этом мы слышали и другие заявления о том, что мы будем отдельно секторально где-то подписывать какие-то соглашения с государствами Таможенного союза, вообще не участвуя никак в его работе, в его структурах, но тогда вопрос: а чем это отличается от того, что было до рождения этой самой пресловутой формулы?
Оксана Ващенко: Дякую. Далі Віктор Суслов. Скажіть, будь ласка, чи свідчить це про певну недовіру, я так розумію, що це поки що з нашого боку, до тих пропозицій, які були надані, озвучені російською стороною?
Виктор Суслов: Я просто добавлю по фактическим материалам российской прессы. Итак, в пятницу на прошлой неделе состоялось двадцать девятое заседание комиссии Таможенного союза, в котором принимал участие Путин и премьер-министры Белоруссии и Казахстана. Украина на прошлой неделе, как известно, свои предложения по реализации этой формулы передала и рассчитывала, что на этом заседании они будут рассматриваться. Они не рассматривались, в заявлениях, которые сделали все три премьер-министра, Украина даже не была упомянута и ее предложения также.
Таможенный союз, как вы знаете, уже начал работать. С первого июля между странами, входящими в Таможенный союз ликвидированы таможенные границы, больше нет таможенного контроля, не взимаются пошлины. То есть «поезд уже пошел». Что же касается украинских предложений, мы уже видели прохладное отношение к ним, ну, а вчера в общем-то Путин, не по этому поводу выступая специально, а выступая в Магнитогорске перед металлургами сделал уже заявление, что Украина стремится получить привилегии от сотрудничества с Таможенным союзом, но не хочет брать на себя обязательства. И таким образом эти предложения не проходят.
Вероятно, будет сделано специальное какое-то заявление по украинским предложениям, но уже ясно, что они не проходят, потому что фактически российский премьер-министр там же сказал, что для всех, кто не вошел в Таможенный союз, режим будет одинаковый торговый. Украинские металлурги в этом смысле являются, — сказал он, — тоже конкурентами российским, значит, к ним будет такой же подход как к китайским, американским и любым другим. То есть Владимир Путин предложил фактически свою формулу «3+200», где «200» — это остальные страны мира, среди которых и Украина.
И вот я так понимаю сложившуюся ситуацию. И она вполне естественна, потому что и Евросоюз хочет определенности от нашей страны и Таможенный союз хочет определенности от Украины, и надо определяться. Но, видимо, у нашей дипломатии не хватает мужества определиться и мы пытаемся проводить ту политику, которая двадцать лет проводилась — то есть политику многовекторности: чуть-чуть пытаться быть в Евросоюзе, чуть-чуть пытаться быть в Таможенном союзе.
Но если есть интерес, я, конечно, могу детально дать основные выкладки и экономические в том числе, что и где выгоднее, потому что надо понимать, что все-таки страны Европейского Союза по отношению к этим трем странам Таможенного союза занимают всего 65 процентов товарооборота Украины со странами Таможенного союза. То есть экономически сотрудничество с Таможенным союзом на сегодня более важно для Украины и больше предприятий украинских завязаны на отношения с российскими предприятиями, чем на предприятия Евросоюза. И все понимают, что все, что у нас делается по сотрудничеству в промышленности, в высокотехнологичных отраслях, это все практически полностью со странами бывшего Советского Союза и прежде всего с Россией, и поэтому тут каких-то перспектив больших в сотрудничестве с Европейским Союзом не ожидается.
Точно так же я могу добавить, что Таможенный союз занимает 32 процента в украинском экспорте, а ЕС дает 29 процентов. И в импорте товаров из стран Таможенного союза в Украину — 51,5 процента всего импорта, в то время как из стран Евросоюза —27 процентов. И, понятно, зависимость Украины, в частности, по импорту энергоносителей и ядерного топлива и по целому ряду других важных статей. Поэтому наша страна сейчас поставлена перед необходимостью выбора, поскольку она этот выбор сама сделать не в состоянии, очевидно, в виду слабости политических позиций, то этот выбор за Украину делают, с одной стороны, страны Таможенного союза, которые настаивают на определенности, с другой стороны, Евросоюз.
Что меня волнует? Я читаю буквально все, что выходит по этому вопросу, но я нигде не встретил убедительных аргументов пользу участия в Зоне свободной торговли с Таможенным союзом. Переговоры ведутся, мы знаем, что самые спорные там вопросы — это то, что Евросоюз не хочет пускать украинскую сельхозпродукцию, или то, что Евросоюз настаивает, чтобы Украина не ставила преград на пути подержанных автомобилей из Европы и так далее. Но нигде не звучит никаких предложений относительно сотрудничества в высокотехнологических отраслях. Россия не так давно заявила устами премьер-министра, что она предлагает Украине строить совместно космодром на Дальнем Востоке, россияне посчитали — и никто это пока не опроверг, — что наша страна получит от шести до девяти миллиардов долларов прироста в торговле и прироста валового внутреннего продукта на два процента.
То есть, если все это так, то при участии в Таможенном союзе Украина очевидно решила бы свои основные экономические проблемы. А эти проблемы состоят сегодня в том, что по-прежнему отрицательный баланс товаров и услуг в платежном балансе: за пять месяцев — это минус два миллиарда 292 миллиона долларов. За прошлый год это было за весь год 2 миллиарда 884 миллиона долларов. То есть за пять месяцев этого года почти за как весь прошлый год.
Опять все это нужно покрывать внешними заимствованиями, постоянно растут внешние долги. Так, как развивается сегодня экономика нашей страны, она неизбежно движется к дальнейшей очередной девальвации гривни, поскольку мы не можем выровнять свой баланс товаров и услуг и нам придется гривню девальвировать. А это все связано с наращиванием долгов. А любое наращивание долгов — это путь в конечном счете к возможному дефолту.
Евросоюз испытывает, как все видят, большие собственные сложности, переживает настоящий кризис. Всем известна ситуация в Греции, Португалии, Испании. Очень сложная ситуация в странах Балтии, Болгарии. То есть в тех постсоциалистических странах, которые таки вошли в Зону свободной торговли в Евросоюз. Поэтому, прежде, чем принимать решение, надо, конечно, взвешивать. Думаю, что сейчас достаточно информации для того, чтобы такие решения принимать.
Россия объявила о программе перевооружения своих вооруженных сил до 2020 года на 600 миллиардов долларов, значительная часть предлагалась бы Украине, если бы она в этом участвовала. Российская Федерация готова предъявить спрос сейчас буквально на сотни самолетов гражданской авиации, в Ле Бурже там первый контракт российское предприятия заключили с украинскими предприятиями на десять самолетов «Ан-158». Теперь у них стоит задача замены своих «Ту-134», «Ту-154», «Ан-24», и в принципе это колоссальное направление развития высокотехнологичных отраслей.
Я не могу понять, честно говоря, почему украинское руководство не ценит вот эти перспективы. По-настоящему, очень большие перспективы, которые могли бы вывести украинскую экономику из кризиса. К тому же, надо помнить, что в союзе, где страны более-менее равные по своей производительности, Украина чувствовала бы себя намного комфортнее, чем в союзе, где она резко уступает по производительности и конкурентоспособности. Почему переживает крах Греция? Да потому, что ее экономика не выдерживает конкуренции в условиях отсутствия какой-либо таможенной защиты по сравнению с экономикой Германии, Франции, Италии и так далее. Поэтому одни страны накапливают прибыли в Евросоюзе, а другие накапливают долги и движутся к дефолту — это абсолютно закономерно. То есть без конца приходится выделять этим странам какую-то помощь и так далее.
Украина не более конкурентоспособной, чем Греция буде в Европейском Союзе, вероятно, менее конкурентоспособной. То есть вот эти проблемы вполне понятны и очевидны. То, что заявляют критики по адресу России, что это страна недостаточно технологически развита, сырьевая и так далее… Я скажу — читайте больше иностранной прессы. Вот в последние дни, допустим, комментарии в американских газетах, что да, закончилась программа «Шаттл», программа неэффективна, израсходовано там 190 миллиардов долларов на 120 полетов, дальше так нельзя, Россия осталась единственной страной, способной стабильно выводить людей в космос на ту же космическую станцию. Иностранные специалисты признают все-таки Российскую Федерацию как потенциально быстро развивающуюся страну с большими перспективами, мы почему-то только этого не признаем.
Ну, и надо учитывать, что в виду общей ситуации в мире, вызванной мировым экономическим кризисом, вообще усиливается тенденция к регионализации и к развитию разного рода экономических и таможенных союзов. В общем, по крайней мере, для меня очевидно, что наша страна выиграла бы от участия в Таможенном союзе, но пока я не услышал ни одного вразумительного аргумента против.
Оксана Ващенко: Пане Вікторе, от ви згадали вчорашню заяву. Вона з натяками, але досить цікава щодо металургійного ринку. Там далі пропонував прем’єр-міністр Росії, що будемо захищатися, захищатися за рахунок проведення антидемпінгових розслідувань. Як ви вважаєте, ціна питання таких розслідувань для України в економічному плані яка?
Виктор Суслов: Вы понимаете, Владимир Путин объявил раньше, что Таможенный союз стоит на том, что средний уровень пошлин в Таможенном союзе будет 10,5 процентов. Украина сейчас, будучи членом ВТО, неудачно проведя двусторонние переговоры на перегонки с другими странами, уступая всем подряд, лишь бы побыстрее вступить во Всемирную торговую организацию, имеет средний уровень пошлин 4,5 процента. То есть наша страна находится в таком положении, когда и члены Таможенного союза будут и так выигрывать во взаимной торговле. Россияне уже ввели ряд ограничений, связанных с трубами, с некоторой другой продукцией металлургической промышленности. Это логично — раз они защищают внутренний рынок, значит, они его будут защищать, наверное, и против Украины. Пока же они объявили о введении антидемпинговых расследований против металла из Китая.
Оксана Ващенко: Дякую. Сергій Яременко, прошу.
Сергій Яременко: Интересно было бы прерываться и короткие синтагмы делать в наших выступлениях, чтобы можно было обсуждать, потому что очень много вопросов и расшифровок можно было бы делать по ходу выступлений и Виктора Суслова, и Владимира Корнилова. И тогда, может быть, более интересной была бы беседа, потому что, с моей стороны как бы, я пытаюсь понять, и дать оценку тем процессам, которые сегодня происходят и которые мы обсуждаем. И, кажется, что мы прячемся за ширмой экспертов, цифр и других моментов и упускаем логику. То есть, я хочу подчеркнуть, что для меня важно, где у нас начинается некое лицемерие и власти, и экспертов, и, собственно, прессы. Почему? Потому что мы обсуждаем очевидные преимущества того, что должно быть, и фактически оно будет. В любом случае случится то, что все-таки экономически где-то, исторически и по религиозным признакам, по цивилизационным как бы группа государства, которые не были никогда на протяжении сотен лет самостоятельными, а существовали в виде общности, так или иначе завершится объединением именно то й цивилизационной группы, которая и должна быть. Я имею в видуТаможенный союз.
И мы должны подчеркнуть, что все ясно осознают, что без Украины Таможенный союз будет «хромать». Он не состоится как завершенная экономическая территория, политическая структура и так далее. За этим, естественно, стоят некие интересы, и разные, я имею в виду, что тут нельзя скрывать, что не существует каких-то политических моментов, и поэтому Россия пытается объединить то, что завершило бы, так сказать, в более-менее достаточном территориальном и экономическом пространстве, которое могло бы обеспечить самостоятельный рынок производства и потребления. То есть, имеется некоторая количественная характеристика, которая переходит в качество.
Этот Таможенный союз эффективно может функционировать только тогда, когда в нем будет самостоятельная расчетная единица. Естественно, такую роль должен занять рубль. И здесь нет ничего зазорного — просто в силу объема экономики российской такое должно быть. На третьей валюте, — евро или долларе, — в принципе экономическая эффективность такого образования очень много теряет.
Поэтому, если отставить лукавство, то я считаю, что именно вот та формула «3+1» и все эти недоговорки, и все эти какие-то переговоры, подсчеты, огромные цифры и так далее — это только определение выгоды для тех, так сказать, «свідомих», чтобы как бы доказать эти преимущества. Но в принципе все сводится к тому, чтобы заболтать тему. То есть, когда мы переходим на цифры и что-то доказываем, кто и что выиграл, то только вот на цене газа можно четко показать, что это действительно будет выигрыш. Но мы забываем другое, самое важное — это то, что именно Украина, как бы там ни было, но за годы после распада целостного народнохозяйственного комплекса, который был при СССР, ничего не создала и никуда не интегрировались как часть некоего другого экономического кластера, где бы выполняла какую-то самостоятельную роль.
То есть все равно мы деградируем с такой же скоростью, примерно, как и все остальные республики СНГ, в том числе и Россия. Мы теряем отрасль за отраслью, но все-таки то, что остается, представляет некий целый экономический комплекс. И без его восстановления говорить о дальнейшем экономическом росте и о самостоятельном экономическом росте и технологической значимости в этом образовании Украины нельзя. Ибо в Евросоюзе существует полный технологически замкнутый цикл и, стремясь туда попасть, мы абсолютно не знаем, с чем мы туда придем и как мы по тем гостам и всему, что у нас сформировалось, оно окажется не нужным.
Строить что-то новое, это значит, что мы должны интегрироваться в тот комплекс или кластер, который существует в Европе, а этого никто не будет делать, потому что там он уже завершен. А в период экономического спада, который я прогнозирую где-то еще лет на пять, пока не выровняется финансовый и экономический сектора по структурному кризису, который сегодня есть, никто дополнительные мощности строить не будет. Важным сегодня для западной экономики является — полностью загрузить хотя бы то, что работает.
Поэтому вопрос как бы абсолютно ясен, что здесь мы можем быть или аграрным придатком и неким рынком сбыта. Но мы не представляем особого рынка сбыта, потому что у нас нет тех доходов и прибылей у населения, чтобы мы представляли огромный потребительский рынок для западных товаров. И поэтому в данной ситуации… , если глобально рассматривать, то любой эксперт к этому выводу придет, что мы оправдываемся и подсчитываем, сколько мы выиграем там, и сколько мы выиграем там. И вот получается, что если смотреть по этим цифрам, то мы ничего не поймем. То есть это не так надо рассматривать, необходимо рассматривать с той точки зрения, как ведет себя финансовый капитал как международно-интегрированный, который уже в виде международных монополий существует.
Так вот, если какой он не есть, но существует Таможенный союз, и есть огромный рынок, который имеет абсолютно гарантированные доходы — это Россия. Абсолютно гарантированные доходы, потому что у нее нефть и газ, она огромный сырьевой поставщик, которому всегда будут платить любой валютой: сегодня — СКВ, завтра — золотом или чем-то другим. И он сможет потреблять ту продукцию, которую изготавливают на Западе, ибо собственный промышленный сектор Россия уже додавливает и становится именно сектором потребительским для западных товаров. И это представляет огромный интерес, как для Европы, так и для всего остального мира в целом.
То есть, вступив в Европу, я говорю, что мы никогда туда не интегрируемся. И парадокс заключается в том, что если мы присоединимся к Таможенному союзу или войдем в него, то мы будем представлять на порядок выше интерес для западных производств, чтобы там разместить за барьером таможенным на нашей территории, которая наиболее благоприятна для иностранного инвестора, для продажи товаров за пределами таможенного барьера в России и во всем СНГ. Если мы остаемся по эту сторону таможенного барьера, то мы не интересны, ибо мы также как и производитель Западной Европы остаемся за пределами таможенного барьера. И поэтому ввозить в тот неограниченный рынок, который представляет собой Россия, отсюда будет неинтересно, поэтому никакого размещения, никаких инвестиций, никакого другого строительства здесь быть не может. Потому что никакой сегодня рынок на сорок-пятьдесят миллионов населения не ориентируется, он ориентирован от двухсот и выше, а нормальный рынок как кластер составляет около триста-шестьсот миллионов человек.
В данном случае вот как такое образование и может хотя бы каким-то образом создать тот рынок, который бы представлял интерес для западных инвесторов, чтобы строить некие производства. И тогда они неизбежно строились бы на нашей территории, как наиболее близкой к Европе и наиболее освоенной с точки зрения Западной Европы, интересной территории. Поэтому в данной ситуации идеи по «3+1» и все такое прочее появляются только в виду того, что нынешнее как бы наше и политическое, экономическое то ли руководство, или, если можно назвать, слои или группировки хотят получить просто выгоду в ценовом факторе. И ни в коем случае не обобществить в рамках Таможенного союза, в рамках единых производственных комплексов свои предприятия. То есть у нас местечковое понимание, что за барьером — у нас никто этого не отберет — вот такое понимание у тех людей, которые принимают решения.
И поэтому никакие это не промахи дипломатии, это промахи подхода и задач, которые ставятся. И эти задачи ставятся как «3+1», может мне кто-нибудь расшифровать, как можно объединить, когда я пользуюсь всеми преимуществами Таможенного союза, но тем не менее, нахожусь вне его? И тогда никакой экономист, ни политик, ни дипломат не решит этой загадки, такой головоломки. Поэтому это не секрет вот этих документов, о которых вы говорите, а это просто тупик.
Оксана Ващенко: Дякую, пане Сергію. Пане Володимире, з урахуванням того, що було сказано зараз, виявляється, що це просто певні бізнес-інтереси, мегаінтереси, корпоративні інтереси і лише це стоїть на заваді того, щоб інтереси держави були вищими за приватні інтереси?
Владимир Корнилов: Я, во-первых, честно говоря, не считаю, что бизнес-интересы или корпоративные интересы обязательно должны противоречить интересам державы, я тут просто и бизнес-интересов не вижу особых на самом-то деле. Потому что действительно абсолютно прав Сергей Яременко, что ведется дискуссия, а я уже, не знаю, за это лето только 20-25 «круглых столов» посетил, где Таможенный союз обсуждается и ЗСТ с Евросоюзом. И вот, правда ведь, все журналисты знают прекрасно, какую идею будет отстаивать Владимир Корнилов, вне зависимости от цифр или других показателей, потому что речь на самом деле, скорее, идет не о бизнес-интересах, а о геостратегическом выборе.
Оксана Ващенко: Я кажу не про інтереси експертів, а про інтереси бізнесу.
Владимир Корнилов: Я и говорю, что мы бизнес-интересы пытаемся понять на самом-то деле. Вот, продолжая слова господина Суслова насчет того, что нет нигде аргументов в пользу Зоны свободной торговли с Евросоюзом, я хочу сказать, что, ведь, в самом деле, вот вы вдумайтесь сами, если по Таможенному союзу, российские причем, — что поразительно, — не украинские, а российские экономисты все время нам приводят какие-то цифры. Спорные цифры, многие говорят, взятые с потолка, но хоть какие-то цифры приводятся. Но нигде никаких расчетов, никем не приводится каких-то выгод или потерь от зоны свободной торговли с Европейским Союзом, нет таких цифр.
То есть, вывода только два, почему их не приводят: либо их просто нет в природе, а ради геостратегических каких-то расчетов ведут эти торги. Либо же они настолько невыгодны для обнародования, настолько неприятны для украинских масс-медиа, общественности и потребителей, что их просто решили засекретить.
Оксана Ващенко: Еще вопрос. Вот некоторые политики, скажем, от Партии регионов говорят о том, что если газ будет в кредит, то тогда, возможно, Украина более лояльно рассмотрит вот этот вариант союза. Вот газ в кредит — это, скажем, наша идея — такая мифическая или здесь где-то реальность может присутствовать?
Владимир Корнилов: Но мы уже не раз получали газ в кредит по большому счету, уже не раз и Россия предоставляла кредиты нам под закупку собственного газа. Но потом долго и мучительно рассчитывались, причем почему-то забывали о том, что мы этот кредит брали, и нам доказывали, что, смотрите, что мы какие-то преференции сдаем за отсутствующие деньги. А о том, что эти деньги уже давно проедены, спущены, никто не говорит. То есть, такая формула, извините, уже была, она может временно решить какие-то проблемы, но это ведь не решение проблемы, это не долгосрочные подход, это не стратегический подход.
Виктор Суслов: Да, тот, кто такое предлагает, он на самом деле рассчитывает, что кредиты будут списывать и отдавать их будет не нужно.
Владимир Корнилов: Как уже не раз было.
Виктор Суслов: А иначе вообще смысла в этой идее нет.
Оксана Ващенко: Будь ласка, ще запитання. Хто готовий?
Оксана Проценко, інформагенція «ГолосUA»: Пан президент під час свого останнього звернення до народу заявляв, що влітку будуть переговори з Росією. Влітку — це десь зараз, у цьому місяці. Спочатку на рівні прем’єр-міністрів, далі на рівні президентів. Скажіть, будь ласка, чи можливо, що ще влітку, по-перше, буде переглянута формула ціни на газ? І, по-друге, що українське керівництво визначиться зі своїм ставленням, зі своїм вибором саме влітку, коли спостерігається політичне затишшя?
Оксана Ващенко: Тобто сенсації будуть улітку чи не будуть?
Сергей Яременко: На протяжении десяти последних лет уже столько формул предложено, что разобраться, какая еще будет, трудно сказать. Поэтому в данном случае мы, что имеем в виду? Я не буду касаться вопроса, почему растут цены в мире на газ, но в данных условиях у нас одна формула — остановить это рост цены. Но такого не бывает, потому что мы придерживаемся тех формул, которые были написаны, может быть, не для России, но в данный момент очень выгодны ей, и поэтому те формулы будут учитывать те моменты, которые сейчас делает Бернанке вместе с Обамой. Поэтому цена на газ будет расти и поэтому остановить ее невозможно по объективным причинам. Ибо Соединенные Штаты спасают свою экономику теми методами, которые хорошо работали для них. И в данной ситуации ничего поделать с этим нельзя. Поэтому садиться надо не здесь, а надо в Вашингтоне и разбираться, что же будет дальше.
И вот почему я сказал, что это очень еще интересно, и в данной ситуации, первое, необходимо чуть-чуть подождать, и нам уже не надо будет присоединяться к тому, о чем мы так много печемся. Это я имею в виду позицию Евросоюза, и, во-вторых, той формы, к которой мы можем присоединиться, мы там абсолютно будем не нужны.
А второй вопрос в том, что именно в данной ситуации соединение с неким образованием в рамках Таможенного союза даст возможность, может быть, использовать некую третью валюту или свою расчетную единицу, которая отличается от евро и доллара. И этот процесс сейчас в мире очень быстро нарастает: и БРИК рассматривает вопросы создания своей валюты, и Россия с тем же Китаем заключает договоренности, и Китай с некоторыми другими странами. И в данной ситуации это очень актуальный вопрос, как смягчить те кризисные процессы, которые будут нарастать именно в валютной и монетарной сферах отдельных экономических группировок, в том числе и ЕС и так далее.
Оксана Ващенко: Тепер в індивідуальному порядку. Будемо стежити, як буде розвиватися ця тема. Думаю, що це ще не завершення. Дякую вам, шановні експерти, що були сьогодні з нами! Дякую всім за увагу!