25 июля 1980 года остановилось сердце Владимира Высоцкого.
Высоцкий к каждому приходит по-разному. И в разном возрасте. И в разных обстоятельствах. Но если уже приходит, то не отпускает.
Хорошо помню, когда впервые услышал его песни не в кинофильмах, а из магнитофона. Тогда ещё учился в школе. И родители привезли мне из Москвы в наш закрытый военный город в Казахстане первый магнитофон. Ещё бобинный. Знакомые родителей записали на бобине — с одной стороны концерт Высоцкого, с другой — битлов.
Скажу, сразу, был поражены и Владимиром Семёнычем, и битлами. У нас весь класс увлекался ими. Обменивались записями, фотографиями. . Так они вошли в мою жизнь вместе. так они и идут по ней со мною.
Я слушал его хриплый голос и с одноклассниками на пляже на берегу Балхаша, и в студенческих общежитиях общежитии Алмааты и Москвы, и на борту теплохода «Антон Чехов», плывущего по Енисею, и на желтых осенних сопках на берегах Амура, куда мы выезжали со знакомыми в окрестностях Комсомольска-на-Амуре. Да можно долго перечислять времён и мест, где слушал я его так сразу запоминающиеся песни. Потому что они звучали, звучат и будут звучать.
Сначала были песни. Потом роли в кино. Думаю, как для многих, для меня он был не разделим в киноролях и в песнях.
Хорошо помню и тот день, когда узнал о его кончине. Это был действительно шок. А когда потом стали всплывать подробности его жизни и смерти, шок перерос в недоумение: как можно было не уберечь? Хотя, понятно, что было сделано как раз обратное — его не только не берегли, но подталкивали к скорейшей гибели. Был строптив, неудобен, опасен. Светлая память.
А из всего, что было сказано и написано после смерти Высоцкого, часто спекулятивного и неискреннего, мне лично нравится больше всего стихотворение Евг. Евтушенко.
КИОСК ЗВУКОЗАПИСИ
Памяти В. Высоцкого
Бок о бок с шашлычной,
шипящей так сочно,
киоск звукозаписи
около Сочи.
И голос знакомый
с хрипинкой несется,
и наглая надпись:
«В продаже — Высоцкий».
Володя,
ах, как тебя вдруг полюбили
Со стереомагами
автомобили!
Толкнут
прошашлыченным пальцем кассету,
И пой,
даже если тебя уже нету.
Торгаш тебя ставит
в игрушечке-«Ладе»
Со шлюхой,
измазанной в шоколаде,
и цедит,
чтоб не задремать за рулем:
«А ну-ка Высоцкого мы крутанем!»
Володя,
как страшно
меж адом и раем
крутиться для тех,
кого мы презираем!
Но, к нашему счастью,
магнитофоны
Не выкрадут
наши предсмертные стоны.
Ты пел для студентов Москвы
и Нью-Йорка,
Для части планеты,
чье имя — «галерка».
И ты к приискателям
на вертолете
Спускался и пел у костров на болоте.
Ты был полу-Гамлет и полу-Челкаш.
Тебя торгаши не отнимут.
Ты наш…
Тебя хоронили, как будто ты гений.
Кто — гений эпохи. Кто — гений мгновений.
Ты — бедный наш гений семидесятых
И бедными гениями небогатых.
Для нас Окуджава
был Чехов с гитарой.
Ты — Зощенко песни
с есенинкой ярой,
И в песнях твоих,
раздирающих душу,
Есть что-то
от сиплого хрипа Хлопуши!
…Киоск звукозаписи
около пляжа.
Жизнь кончилась.
И началась распродажа.