Министр юстиции Денис Малюська рассказал о своем видении реформирования украинской пенитенциарной системы и заявил, что необходимо упразднить треть от имеющихся в стране тюрем. По мнению экспертов, на данный момент, пока страна находится в тяжелейшем экономическом состоянии, сопровождающимся падением уровня жизни, говорить о закрытии тюрем по стране – означает уничтожить любой порядок на улицах городов.
Малюська – не первый
В октябре Малюська в интервью СМИ заявил о намерении сократить количество тюрем в стране на одну треть. По его мнению, министерство должно отойти от принципа наказания преступников исключительно путем лишения свободы.
«Лишать свободы должны лишь небольшое количество человек, очень ограничено. Потому что это, во-первых, неэффективно, во-вторых, очень дорого. Человек, который выходит из мест лишения свободы, не приспособлен к жизни и совершает преступления снова. Тюремная система не выполняет свою функцию», — сказал министр.
По его мнению, имеющаяся в стране пенитенциарная система крайне неэффективна, поэтому намерены внедрять в европейский опыт работы с преступными элементами в виде программ коррекции, частичной изоляции и ограничения передвижения при помощи электронного браслета.
«Ключевая реформа, которую мы задумали, — будем искать финансирование, возможно, донорское, для того чтобы построить несколько тюрем по образцу той же Норвегии, современные, удобные, эффективные тюрьмы, которые используют немного энергии, энергоэффективные, где действительно можно было бы реально работать с заключенными, которые нуждаются в изоляции», — добавил он.
Министр рассказал, что сейчас в Украине имеется более ста тюрем, треть которых планируется закрыть, а те земельные участки, на которых они расположены — продать. Это позволит получить средства на строительство новых тюрем. Работу над воплощением данной реформы планируется начать в 2020 году.
Отметим, что Малюська вовсе не первый, кто озвучил данную идею. Впервые о необходимости сокращения тюрем с дальнейшей продажей земли, на которой они находятся, еще в 2015 году заявлял тогдашний министр юстиции Павел Петренко.
«Я дал поручение, чтобы мы до конца года провели аудит всей системы… Наша система рассчитана на 250 тысяч заключенных. Сейчас в этих учреждениях находится около 68 тысяч. Это связано с гуманизацией законодательства», — заявил он.
Также Петренко добавил, что в 2016 году планировалось сократить количество тюрем с последующей консервацией объектов, находящихся в центральных частях городов. А за счет иностранных инвестиций планировалось построить новые, отвечающие современным стандартам.
Но, как мы видим, слова так и остались словами.
По существу, Малюська не сказал ничего нового. Он лишь изменил саму концепцию необходимости сокращения расходов на содержание заключенных. В целом он солидарен с Петренко в аспекте «гуманизации» пенитенциарной системы. Но их аргументы различаются в финансовом обосновании – если Петренко аргументировал свою идею низкой заполненностью тюрем, то Малюська апеллирует к дороговизне содержания заключенных.
По словам эксперта по вопросам безопасности Сергей Шабовты, подобные заявления говорят о том, что члены правительства Гончарука живут в мире собственных наивных представлений: «Малюська – не первый представитель правительства Гончарука, которые оторвавшись от юношеских поллюций, погрузились в сладостный мир собственных иллюзий и наивных представлений, почерпнутых из книг Экзюпери про маленького принца».
Статистика снижения уровня преступности – политический заказ
В начале года Министерство внутренних дел опубликовало статистику уровня преступности за девять месяцев 2018 года, согласно которой, в сравнении с аналогичным периодом 2017 года, оный снизился на 8% — с 420 до 386 тысяч.
«При этом количество тяжких и особо тяжких преступлений из этого числа уменьшилось на 11% – со 155 тыс. до 138 тыс. Наибольший массив среди совершенных преступлений составляют кражи (191 тыс.) и мошенничества (27 тыс.). Кроме того, уменьшилось количество умышленных убийств – с 1185 до 1168. Более чем на четверть снизилось количество разбойных нападений – с 2224 до 1622. На 25% зарегистрировано меньше грабежей: в 2017 году их было 14,2 тыс., в 2018 году – 10,6 тыс. Краж зарегистрировано на 12% меньше (216,6 тыс. против 191,5 тыс.)», — рассказали в пресс-службе МВД.
Как тогда отметил С. Шабовта, нет никаких оснований верить предоставленным данным, поскольку они изначально определяются политическим заказом.
«Главное, что определяет показания наших правоохранителей – это политический заказ. При таком подходе можно апеллировать к любым методикам подсчета, но это не имеет никакого отношения к реальным тенденциям, которые существуют в криминализации современной Украины», — отмечал аналитик.
В апреле начальник Нацполиции Киева Андрей Крищенко заявил, что группы быстрого реагирования заступили на усиленное патрулирование улиц столицы с целью предупреждения преступности. По его словам, такое решение должно повысить безопасность на улицах и раскрываемость преступлений. Также он добавил, что введение экспериментальной формы оперативно-профилактической отработки внедряется с учетом зарубежного опыта полиции. Что опять же противоречит тем данным, о которых рапортуют правоохранительные органы.
7 августа первый заместитель главы Нацполиции Вячеслав Аброськин рассказал, что в 2019 году уровень преступности снизился на 11%. Как отмечалось на сайте Нацполиции, «анализ криминогенной ситуации в государстве свидетельствует о ряде положительных изменений в работе полиции. Подтверждением этому является стабильная тенденция к уменьшению количества совершаемых преступлений. По сравнению с периодом января-июля прошлого года количество совершенных уголовных преступлений в государстве снизилась почти 11 процентов».
С. Шабовта рассказал, что при составлении статистики есть масса нюансов, о которых в полиции, конечно, не распространяются. К примеру, под статистику «убитых» не попадают те жертвы, которые не умерли непосредственно во время совершения преступления, а некоторое время спустя после него. И такие случаи носят массовый характер. В этом смысле, Украина пошла по пути Грузии.
«К примеру, одним из первых шагов, которые сделали в Грузии при реформировании полиции, – был отказ от статистики, как показателя уровня преступности. Таким образом, полицейские сами себе «закрывают глаза» и не видят того, что творится у них под отделением. И такой подход чрезвычайно удовлетворяет руководство, которому нужен высокий уровень раскрываемости», — рассказал аналитик.
Эксперт уверен, что пока в кресле министра внутренних дел остается Арсен Аваков, ситуация в стране не изменится – преступность будет продолжать расти, а полиция рапортовать о её снижении.
Таким образом, учитывая статистику ведомства Авакова и Нацполиции, задачи, которые ставит Малюська по уменьшению тюрем, находят логичное объяснение. Ведь он считает, что падение уровня жизни в стране за последние пять лет после государственного переворота в феврале 2014 года должно привести к снижению уровня преступности. Вот такой кривой и лишенной логики цепочкой размышлений и руководствуется министр в своих заявлениях.
Украинские тюрьмы не выполняют своих функций
Главный аргумент нового министра юстиции в данном вопросе заключается в финансовой дороговизне содержания заключенных. Поскольку украинская тюремная система не решает проблемы исправления образа жизни преступников, то нужно перенять западные практики. Вдруг поможет.
«Лишать свободы должны лишь небольшое количество человек, очень ограничено. Потому что это, во-первых, неэффективно, во-вторых, очень дорого. Человек, который выходит из мест лишения свободы, не приспособлен к жизни и совершает преступления снова. Тюремная система не выполняет свою функцию», — заявил он.
При этом министр по существу так и не объяснил, куда же оправят содержащихся в тюрьмах преступников, если тюрьмы, в которых они содержатся, будут ликвидированы.
«Украина уже прочно вписалась в систему европейской организованной преступности. В стране громадными темпами растет детская преступность. Сейчас украинское общество наполнено агрессией и лишено стойких норм морали. Следовательно, освободив на свободу преступников, которых удалось с огромными трудностями посадить в тюрьму, мы окончательно уничтожим мир на улицах городов», — отмечает Шабовта.
Он напомнил, что, когда был принят «закон Савченко» («О внесении изменения в Уголовный кодекс Украины относительно усовершенствования порядка зачисления судом срока предварительного заключения в срок наказания»), то на свободу вышли тысячи преступников, после чего сразу же последовал всплеск преступности.
К примеру, 9 ноября стало известно, что Корабельный районный суд Николаева приговорил к 8 годам лишения свободы с конфискацией имущества ранее судимого за разбой, грабеж и мошенничество рецидивиста. При вступлении приговора в силу он сможет выйти на свободу через два года по «закону Савченко».
«В 2019 году его осудили за то, что он отбирал телефоны и планшеты у детей и подростков три года назад. 24 ноября 2016 года он вырвал планшет у 10-летнего мальчика на проспекте Корабелов. Затем в общежитии обвиняемый взял у 17-летнего парня телефон, чтобы «позвонить» и забрал себе мобильный. А на улице Новостройной 3 декабря грабитель увидел идущего ему навстречу 15-летнего подростка, избил его (парень получил ушибы и сотрясение мозга) и отобрал планшет», — сообщается на сайте «Преступности.НЕТ».
Примеров подобного можно найти немало. Таким образом, государственная система сама становится пособником преступников.
Как считает адвокат, старший партнер АК «Кравец и партнеры» Ростислав Кравец, нет никакой необходимости сокращения тюрем в стране.
«Говорить о сокращении тюрем в нынешних обстоятельствах — абсолютно бесполезно. Потому что тюрьма рассматривается не как помещение пребывания лица, отбывающего наказание, а как воспитательный процесс. С одной стороны – это наказание, с другой стороны, это должен быть воспитательный процесс, помогающий заключенному интегрироваться в общество и стать более-менее примерным гражданином. В Украине тюрьмы не выполняют свою задачу».
Как видим, по словам юриста, исправительные учреждения в стране не выполняют свою работу, но Кравец из этого вовсе не делает того же заключения, что и Малюська. Он считает, что сокращение тюрем приведет лишь к увеличению количества преступлений на улицах.
Также он не может согласиться с тезисом министра о необходимости уменьшения заключенных: «Есть громадное количество преступлений, которые требуют изоляции данных лиц от общества. И нахождение их на воле не только никак не поспособствует проведению воспитательных мер, но и никак не оградит граждан от преступности».
Эксперт также не одобряет желание Малюськи механически перенести опыт пенитенциарных систем таких европейских стран, как Норвегия, на условия, имеющиеся в Украине.
«Экономический уровень развития Норвегии значительно выше, чем уровень развития Украины. Если брать во внимание классификацию преступлений по их тяжести, то Украину также никак нельзя сравнивать по этому показателю с Норвегией», — отметил он.
Также, по словам Р. Кравца, подход к реформированию пенитенциарной системы должен быть аккуратным: «Мы должны не просто наказывать преступников, но с помощью тюрем исправлять поведение данных лиц в дальнейшем, после их выхода на свободу. Говорить о необходимости сокращения тюрем можно только в одном случае — если бывшие заключенные не будут возвращаться к преступной деятельности. Если же этого не будет, то в сокращении тюрем нет никакой необходимости», — заключил юрист.
На землю Лукьяновского СИЗО есть спрос
Как объяснил Малюська, треть из имеющихся в распоряжении тюрем планируется закрыть, после чего продать земельные участки, на которых они расположены. На вырученные же деньги планируется построить новые учреждения европейского образца.
«У меня есть видение картинки, как это должно быть. Число тюрем можно минимизировать максимум до двух. Это должны быть современные сооружения по примеру тех, что есть в странах Северной Европы (Норвегии, Дании). И там будут содержаться самые сложные, самые проблемные преступники, совсем отщепенцы», — отметил министр.
Петренко в 2015 году предлагал похожую схему: «необходимо такие учреждения консервировать, площадку выставлять на публичный конкурс…Желающих строить в центре города будет много, через публичный конкурс мы получим средства от инвестора и за счет полученных средств, чтобы это не было из государственного бюджета, будем строить современные европейские тюрьмы».
По мнению Р. Кравца, за счет продажи старых тюрем не удастся выручить достаточно средств, чтобы построить современные тюрьмы европейского образца: «На сегодняшний момент содержание в тюрьмах крайне далеко от средних европейских норм. О чем свидетельствует большое количество дел, рассматриваемых в Европейском суде по правам человека».
По словам юриста, до того, как продавать какие-то тюрьмы или говорить об их реконструкции, государство должно изыскать необходимые средства не только для постройки новых современных тюрем, но и разработки соответствующих социальных программ, которые бы помогли заключенным интегрироваться в общество».
По словам экономиста Алексея Куща, экономической составляющей в предложениях министра нет вообще никакой, потому что до сих пор нет четкой концепции данной реформы.
«В предложении продать землю, на которой находятся тюрьмы, можно увидеть два составляющих: первое, чиновникам интересно привлечь гранты под данное инвестирование, а второе – это извечная мечта министров юстиции – перенесение СИЗО из Лукьяновки в другое место», — считает А. Кущ.
По его мнению, судя по всему, на ту землю, на которой расположено Лукьяновское СИЗО, «есть настойчивый запрос со стороны каких-то девелоперов и, скорее всего, под этот запрос и формируются проекты, связанные с так называемыми «реформами».
«Других объективных факторов, свидетельствовавших о существовании целостной концепции реформы пенитенциарной системы, я пока не вижу», — констатировал эксперт.
По мнению С. Шабовты, учитывая антисоциальную направленность государственного бюджета на 2020 год, наивно считать, что будут выискиваться средства на строительство новых тюрем: «Мы наблюдаем снижение всех социальных стандартов в ближайшей перспективе. И думать, что на этом фоне кто-то будет изыскивать какие-то средства на строительство новой системы – довольно наивно.