К поселку Августовка ведет лесная дорога. На обочинах – таблички, предупреждающие о минах. Как будут искать разлетевшиеся снаряды в лесной чаще, неизвестно. Сюда продолжает ехать военная техника, различные службы, журналисты. Здесь – эпицентр происшествий 9 октября, когда на 6-м арсенале ВСУ под утро начали рваться снаряды. Как живут в поселке люди – далее в репортаже ГолосUA.
Августовка – это две улицы и до сотни домов. Десяток детей, инвалиды, старики. Население поселка с последней переписи сократилось вдвое. Многие дома брошены. Теперь от четырех остались пепелища и развалины, сохранилась одна печь, очаг, согревавший семьи.
Нина Горбач уехала из Августовки за день до трагедии. Здесь на краю села у нее дача. От дома не осталось и стен. Женщине сообщили, что его нет раньше. Она приезжает на место в пятницу и не может сдержать отчаяния.
«Гол как сокол, с ключами, пустое, ничего. Посмотрим, что пообещали, такая безалаберность. Приехать на развалины, не осталось ничего от дома. Сказали, будем разбираться, комиссия будет создаваться, а что создаваться, если у меня ничего не осталось. Посмотрим, что они пообещали, будем контролировать, посмотрим, как они все это сделают», – говорит Нина.
Через дорогу в Августовке у нее живут родители. Их дом стоит, но крыша изрешечена. Этим не отличаются и другие жилища поселка. Люди ждут, когда привезут пленку – закрыть кровлю от дождя. Во многих дворах разрушены сараи, хозблоки, погреба. Лишился дома и Николай Решетнюк.
«От государства ничего не было, все молчат, – говорит он. – Я никуда не бежал, сидел в канаве и две собаки со мной. Видел, как горела хата, но ничего не мог поделать. Все убежали. У меня даже в голове не сходится, как мне дальше жить. Нет ничего, одели меня волонтеры. Убежал из хаты в трусах. Как взрывалось, не было никого, с трех часов ночи до восьми утра. МЧСники появились в четыре часа вечера, пожарных еще не было. Только на следующий день».
Мародерства не было, да и красть тут нечего, говорит Николай и ходит по руинам своего жилища, показывает, где стоял шкаф, где кровать. Все сгорело. Комиссия, оценивающая ущерб каждого двора, начала обход поселка недавно. Составляют документы. Пока Николаю предлагают селиться у соседей. Для пострадавших выделено общежитие ПТУ в Ичне. Там 145 мест для жителей Дружбы, Августовки и других сильно пострадавших от бомбежки населенных пунктов. Предложения для людей, потерявших жилище, следующие: «Мы сейчас проводим оценку, можем компенсировать средства на дом, можем купить другой дом в другом месте, можем построить его тут. Вы составите письменное заявление», – говорит Николаю приехавший в поселок замгубернатора Черниговской области Сергей Сергиенко. Да только когда это жилье будет за всей бумажной волокитой?
«Жить невозможно: крышу раскрыло, окна повыбивало, – разводит руками Валентина Гетьман. Здесь живет ее мать, но она не знает, как быть дальше, куда девать домашних животных и прочее хозяйство. Из-за него мать не хотела оставлять жилища. – Не знаю, как матери жить старой. Спасали уже в 12 часов дня, приехали МЧСники, забрали меня и детей, мать ехать не захотела, потом ее забрала полиция. Она не захотела сразу ехать из-за домашних животных – корова, коза, куры, утки. Тут заехать было невозможно, начало села было усыпано снарядами».
Сейчас обломки этих снарядов лежат возле каждого дома, на асфальтовой дороге – следы от попадания. На вопрос, как вас эвакуировали, жители Августовки отвечают просто: никак.
«Услышала звук – раз, второй, третий. Я думала пожар. Когда-то у соседей дача горела и шифер стрелял именно так, – вспоминает первые минуты после пожара Любовь Левенец. – Я выглянула, ничего не видно. Я на крыльцо. Как глянула – стреляет оттуда уже. Побежала к соседям, они в растерянности. Спрашиваю, что делать будем. Побежала по улице, бежала от снарядов. Не знаю, как выжила, их так много было. Выбежала на поле. Меня догнал солдат из патруля. Начали мне помогать. Перебегали через железнодорожное полотно, укрылись под мостом, пережидали до двух часов дня. Потом меня искали волонтеры, отвезли в Ичню к знакомым. Потом пришла домой и вот такое увидела», – Любовь показывает на покосившуюся крышу дома. Она рассчитывает на деньги от государства, чтобы уехать отсюда.
У Валентины Бублик в Августовке живет свекровь. Она рассказывает, как долго не могли найти мать после начала эвакуации. Сама Валентина убегала из соседнего села с семьей на автомобиле: «Мы убегали на своей машине, а мать и свекруха сидели в погребе до полудня, кто их забрал, мы не знаем, звонили на горячую линию, никто не знал, только вечером дозвонились и узнали, что они в Парафиевке».
Это соседний поселок, где находился центр эвакуации. Там до сих пор содержатся старики. Два этажа местной больницы выделили под них. В сельсовете собирают гуманитарную помощь.
В Августовке же люди остаются беспомощными. Там не ловит мобильная связь, а коммунальные службы только начали восстанавливать коммуникации, в первую очередь электричество. Организованной раздачи воды, еды и другого необходимого на месте мы не увидели. Изредка гуманитарку (хлеб, консервы) тут выдавали политические партии с расчетом, что такой подвиг люди вспомнят на выборах. Без этого тоже не обходиться.
«Мы в горсовет не можем доехать, поезд не идет, автобуса нет, бензина нет и нет денег, на что его купить. Нет связи, чтобы к кому-то дозвониться. У кого есть машины, тот едет чего-то добивается. Пешком же мы не пойдем, но вряд ли наша власть нам поможет. Бегают, фотографируют, а помочь, никто ничем не поможет, дождь пойдет, хата обвалится. К кому обращаться?» – Валентину Бублик охватывает слепое отчаяние.
Местные жители воспринимают случившееся как данность. Действительно, уже ничего не поделаешь, и нужно думать, как жить дальше. Государство обещает компенсацию, что очевидно в разы дешевле, чем предупреждение таких страшных ЧП. Политики и чиновники могут рассказать, как выручили людей, помогают им и как все отстроят. Но к чему эта случайная вспышка гуманизма. Беды могло бы не быть, да и люди для них остаются пустяком. Люди остаются беспомощными. Они уже привыкли жить в одиночку и не задавать вопросов к власти. Так будет и на этот раз.