В середине прошлого года украинские чиновники анонсировали реформу деинституализации. Под этим иностранным сложным термином подразумевалось, что детские дома не будут принимать детей. Эта реформа остановилась, да и не имела в своей основе достаточных законодательных норм. Но для обездоленных детей возник ряд новых проблем. Пандемия коронавирусной инфекции и карантин в Украине привели к тому, что многие дети из интернатов вернулись в неблагополучные семьи. Риск того, что они не вернутся обратно, очень велик. Падение уровня жизни в стране приведет к тому, что малообеспеченных семей будет становиться все больше, а значит, будут страдать и дети. Удивительно, но второй этап медреформы коснулся детских домов, поскольку они входят в систему Минздрава. Как и многие лечебные учреждения, они лишились необходимого финансирования, и теперь там вынуждены ломать голову, чем завтра кормить детей. Об этом в интервью ГолосUA рассказывает эксперт по правам ребенка Людмила Волынец.

– В середине прошлого года сообщалось, что с 2020 года детские дома не будут принимать детей, а будут созданы условия, чтобы дети могли полноценно расти с родителями либо в патронатной, либо в приемной семье… Как эта реформа продвигается сейчас на данный момент?

– Никак. Потому что это не реформа. Это заявление было сделано двумя людьми. Первый – это Уполномоченный Президента Украины по правам ребенка Николай Кулеба, а вторым спикером была госпожа Супрун. Для любого специалиста с самого начала была понятна абсурдность этой идеи. Просто абсурдность. Было заявлено желаемое, как осуществляемое. На самом деле не было внесено ни одного изменения ни в одно законодательство по поводу способов устройства ребенка, по положению о домах ребенка, а это касается детей от ноля до трех лет. Любой государственный служащий или причастный к государственной службе, исполняя 19-ю статью Конституции, будет действовать согласно способу и методу, определенному законом. Никаких изменений в законодательстве не было. Это первое.

Второе. Если бы госпожа Супрун и господин Кулеба доподлинно знали, как в доме ребенка появляются дети, они бы не отважились на такое смелое заявление. Например, в Украине около тысячи детей в год теряют родительскую опеку сразу после рождения, когда мама отказывается забрать ребенка из медицинского учреждения. Раньше эта процедура называлась отказ матери от воспитания ребенка. Писалось так, что я такая-то, родила ребенка и отказываюсь от воспитания. Сейчас эта процедура заменена. Поскольку в Семейном кодексе написано, что отказ матери от ребенка не является правомерным, то есть закон отказывается регулировать такие вещи, то сейчас такая женщина пишет заявление, что не хочет забирать ребенка из медицинского учреждения. По сути, одно и то же, но формулировка другая. Когда господа заявляют, что все дети должны расти в семьях, то, пожалуйста, пропишите вариант, как эти дети, которые через неделю, через три дня после рождения, будучи еще не зарегистрированными по факту рождения, как они попадают и куда они попадают. Эта процедура не изменена, путь один – в дом ребенка. Но сказано: мы не будем принимать.

– То есть эта реформа была только на словах и поэтому не проводится?

– Вообще, весь процесс деинституализации в Украине – это просто набор лозунгов и заданий. Из необходимых нормативных документов есть только план деинституализации, утвержденный Кабмином. У исполнительной власти не хватает понимания того, что нужны внесения изменений в законодательство, в приказы, постановления и так далее. Этого никто не делает.

– А для чего планировалась такая реформа? Для экономии бюджетных средств?

– Нет, здесь нет никакой экономии бюджетных средств. Мой взгляд на эту проблему – это хорошая идея попалась в руки плохим исполнителям. Ровно с того момента, с 2016 года, когда господин Кулеба заявил о том, что он теперь новатор и станет деинституализатором, хотя все эти виды деятельности в государстве были, просто назывались «развитие системы семейного устройства детей». Появлялись приемные семьи, детские дома семейного типа. Это тоже была деинституализация, просто мы не отваживались ее так называть, и не надо было это называть абсолютно импортным словом, да и начинать надо было не с цели «ликвидировать интернаты», а уменьшения потребности детей в услугах интернатов.

Когда запустили программу деинституализации, как реформирования интернатов, она с самого начала была обречена на неуспех, потому что суть этой реформы не в том, чтобы убрать интернаты или не принимать туда детей. Суть этой реформы, чтобы ни у одного ребенка или у большинства детей не появилось потребности быть устроенным в интернат. Понимаете разницу? Но наши реформаторы взялись за то, что нам не нужны интернаты, потому что они калечат детей. Никто с этим не спорит, но сначала постройте политику от ребенка: я ребенок, живу в такой-то ОТГ, у меня есть, кто меня накормит, напоит, обнимет, оденет и так далее, и поэтому мне в интернат не нужно. Если бы оно было так организовано, все бы в стране было по-другому. А так 5 декабря было последнее совещание, подведение итогов первого этапа деинституализации, когда все признали, что ее первый этап неудачный. Это было признано на уровне Кабинета министров. И началась работа над вторым этапом со все теми же ошибками. Не исключен неуспех и второго этапа.

– И дальше дело не пошло?

– Оно и не пойдет. Это же дети. Риски слишком большие. Какой чиновник позволит себе забрать ребенка у матери и устроить к кому-то без опоры на нормы законодательства. Это невозможно. Поэтому оно все стоит.

– Как изменилась ситуация в детских домах с введением карантина?

– По официальной информации, которую обнародовала министр социальной политики Марина Лазебная, 42 тысячи детей были отправлены на карантин домой. Через полторы недели, когда поднялись все правозащитники, состоялось совещание в Офисе Уполномоченного Верховной Рады по правам человека, где госпожа Денисова выясняла, почему это случилось. В интернете и СМИ очень много информации, много и искаженной. На самом деле первая ошибка, которая не дает понимать суть происходящего, – это когда господин Кулеба заявлял о том, что в интернатных учреждениях 106 тысяч детей и что у всех этих детей, грубо говоря, плохие родители. Это неправда, это абсолютная неточность, и оскорбительно по отношению к родителям. В эти 106 тысяч входят дети, которые живут в спортивных интернатах. В том числе в спортивной школе «Динамо». Как вы думаете, какие там родители? В том числе интернат с китайским языком изучения тоже туда входит, с английским языком изучения. Элитные интернатные учреждения тоже там посчитаны. Принцип такой, что ребенок не живет дома. Относить всех этих детей к тому, что у них плохие родители, нельзя. А извините, если ребенок глухой или слепой, может ли мама справиться с таким ребенком? Она отдает его в интернат с особой формой обучения и организации жизни. Или интернат для слабослышащих, или для слабовидящих. Нет пока у нас такого уровня развития инклюзивных услуг, когда бы могли ребенка из такого-то села оставить в школе этого села. Когда начался карантин, прозвучало, что все дети, которые имеют родителей, должны быть возвращены на карантин.

– А те, кто не имеет родителей?

– Те дети, которые на момент начала карантина уже имели статус ребенка, лишенного родительской опеки, или сироты, все остались в интернатах. Вернули 42 тысячи. Кто это? По моим оценкам тысяч 30 – это дети, которые вернулись к своим родителям, где у них нормальные отношения и родители социальные. Там, где ребенок попадает не в зону опасности, а под родительскую опеку. Но вот тысяч 15 – это беда бедовая. Откуда они взялись эти 15 тысяч, которые вернули в очень плохие семьи? Последние пять лет у нас происходит судебная реформа. Есть районы, где суды не работают четыре года. Суд есть, а судей нет. У нас сейчас период лишения родительских прав ребенка иногда растягивается до 2-3 лет. Документы лежат в суде на лишение родительских прав, но решение суда не принято. Ребенок пребывает в интернате, но формально по бумагам он без статуса, а мамы уже нет, потому что мама уже опасна для ребенка. Поскольку это все произошло, ровно через неделю после назначения нового Кабмина, и. о. министра образования подписывает всех детей со всех образовательных учреждений на карантин к мамам. Те дети, которые имели статус, родители лишены прав, остались в детдомах. А те, у которых дела в судах, но не закончена процедура, их всех вернули в семьи, реально опасные.

– Есть ли какая-то информация, каково положение детей, которые вернулись в неблагополучные семьи?

– Ровно через неделю пошло пополнение приютов и центров социально-психологической реабилитации, как следствие тех случаев, когда детей развозили на автобусах из интернатов, и отдавали не маме, которая где-то третий день отсутствует, а соседям, главе сельского совета и так далее. В таких ситуациях стало понятно: у ребенка нет семьи. Таких детей забрали в приюты. Но приюты у нас тоже перенаполнены из-за блокирования судебной системы, о чем я говорила. Ровно через неделю-две после того, как детей разослали, интернаты стали потихоньку забирать детей обратно. Соответственно, без всяких ПЦР-тестов и тому подобное. Просто собирать, чтобы элементарно спасти детей от смерти.

– Хоть не потерялись дети при таких обстоятельствах?

– Этого никто не знает до конца. Это еще будет время подводить итоги, но пока я не получала информации о том, что это произошло. Министр Лазебная говорит о том, что 40 % семей уже посетили социальные работники, где надо, забрали детей, где надо, предупредили. Я, честно говоря, не очень верю в эту цифру, но, тем не менее, она такая есть.

– А дети, которые остались в детских домах, насколько они защищены от инфекции?

– Органы власти говорят, что все там в порядке. Но у нас сегодня стали появляться случаи неуспеха. Например, в Броварском районе есть детский дом, где дети в возрасте от трех лет и старше, и две недели назад поступила информация, что там инфицированы дети, те, которые остались. Опять же Дарницкий дом-интернат, он не для здоровых детей, и тогда тем более опасность значительная. Плюс, когда они стали собирать детей из семей, куда их отправили. Представьте себе зону риска. Она огромна.

– Вспышка в Броварском районе одна такая или еще были случаи?

– Я не хотела бы называть точно, но поверьте, что она не одна. Если брать европейские аналоги действий по COVID-19, то говорят о том, что 50 % погибших от вируса за рубежом – это люди из системы учреждений социальной защиты. Но смертей у нас в таких случаях не было. Господь миловал? Или забыли сообщить?

– Не получится ли так, что после карантина определенное количество детей так и останется в своих неблагополучных семьях?

– Очень хороший вопрос вы задаете, и спасибо вам, потому что истерия не возвращать детей, к сожалению, продолжается. Не через призму, что мы всё решили по ребенку, ему не нужен интернат, а через призму «вот давайте не будем возвращать, там детям плохо». Не вопрос, там детям плохо, но в тех условиях, в которых они остаются, они более безопасны или менее безопасны? И поэтому Минсоцполитики направил рекомендационное письмо по поводу того, чтобы разобраться с ситуацией по каждому ребенку и принять решение. Но все рекомендационные письма заканчиваются следующей фразой: «Напоминаем, что рекомендационное письмо является необязательным к исполнению и не является нормативно-правовым актом».

– То есть непонятно, выполнять или не выполнять…

– Совершенно верно. Поэтому я критиковала и буду критиковать и Кабмин, и министерство за то, что много пишут, но не нормативных актов. Причем, подставляют людей на местах в зону риска. Они не знают, как правильно действовать. Так сделать, тебя накажут, и так сделать, тебя накажут. Поэтому проще ситуацию не замечать.

– Не получится ли так, что после карантина такая ситуация снова актуализирует реформу деинституализации?

– Я думаю, что перед всеми нашими руководителями будет стоять очень серьезный новый вызов. Очень серьезный. ЮНИСЕФ вчера-позавчера публикует свое исследование, которое говорит о том, что по последствиям карантина и вообще COVID-19 в Украине ожидается увеличение количества бедных семей с детьми на 1,4 миллиона. У нас сейчас 1,6 миллиона детей в семьях признаны малообеспеченными, и они получают помощь со стороны государства. Там недостаточные деньги, но получают. Вот эти дети, в том числе, и наполняют интернаты. Теперь ЮНИСЕФ нам говорит, что к 1,6 миллиону добавится еще 1,4 миллиона. Что такое бедность, мне вам не рассказывать. Это очень опасные для детей обстоятельства, особенно для маленьких. Чем меньше ребенок, тем больше его зависимость от родителей и тем больший риск пострадать. Представьте себе, что из 7 миллионов детей в Украине, по подсчетам господина Дубилета, 3 миллиона будут находиться в жесткой малообеспеченности. Это значит, что запрос на интернатные учреждения резко возрастет. И это будет запрос не просто на интернат, это запрос на право выжить.

– Мы видели, что государственный бюджет на 2020 год был не слишком велик… В апреле в него вносили изменения… Не урезали ли какие-то государственные расходы на детские дома?

– Конечно, урезали. Но как это сделали. Госпожа Супрун сказала, что они не будут принимать детей в Дома ребенка в 2020 году. Дома ребенка – это система Минздрава. Они попали во второй этап медицинской реформы, и им, как коммунальным учреждениям, выделили финансирование некоторым на три месяца, а некоторым на первые шесть. И все. Поэтому у нас Дома ребенка собирают еду для детей, и эти случаи не единичные.

– В каком смысле собирают еду? Как гуманитарную помощь?

– Да, нет финансирования. Потому что кто-то решил, что к тому моменту детей там не будет. Изменения в закон не внесли, ничего не сделали, но кто-то решил, что денег не надо.

– Может, их могут местные власти содержать?

– Местные власти не могут, потому что по закону финансирование из двух источников бюджета запрещено. Не может так быть, что одна организация получает деньги и из государственного бюджета, и из местного. В связи с тем, что сейчас карантин, не особо кто-то обращает на это внимание. Часть домов ребенка функционирует только благодаря неравнодушным волонтерам.

– То есть люди просто выброшены на улицу?

– Есть области, где просто выброшены, и люди пишут, что все, нет финансирования ни на зарплату, ни на еду, а есть те, где на три месяца заложено финансирование, на шесть месяцев, на девять, но в любом случае к концу года по домам ребенка нас ждет катастрофа. Да и по приютам для детей и Центрам социально-психологической реабилитации детей.

Київ	Одеса	Харків
вологість: тиск: вітер:	вологість: тиск: вітер:	вологість: тиск: вітер:

# домребенка